Возвращение. Пентхаус

Короткие гудки известили о потере желания продолжать разговор. Спокойный тон и холодные нотки в голосе оппонента немного смутили меня.

Войдя в ресторан, я огляделся вокруг, миловидная девушка, с восточными корнями в происхождении, подплыла ко мне.

– Добрый вечер, у вас заказан столик? – выдала она стандартный стартовый вопрос.

– Меня должен ждать старик, с седой бородой, – продолжая оглядывать зал, машинально ответил я.

– Я понимаю о ком вы, позвольте проводить Вас, – и она поплыла в сторону следующего зала.

Словно слепой, я последовал за ней, как за поводырём. Мы прошли через следующий зал, который переходил в коридорчик с тремя дверьми по сторонам: две слева и одна справа. Нужная мне, была справа. Пройдя в маленькой приватное помещение, я увидел Крыжовского, который разделывал утку по-пекински. Жестом руки он предложил присоединиться.

– Принесите нам пожалуйста коньячку, армянского, десятилетнего, грамм двести – заказал он и, обращаясь ко мне, добавил, – Виктор, может быть, Вы хотите что-то другое?

– Пожалуй, яблочного сока, пол литра, в бокале из-под пива, если можно. Из еды ничего не надо, – резюмировал я.

Девушка удалилась, сопроводив её взглядом, убедившись, что дверь закрыта, я рассказал Льву Павловичу о моей встрече со старухой.

Выслушав всё очень внимательно, Лев Павлович откинулся назад. Белым, влажным полотенцем он убрал остатки жира с пальцев. Затем спокойно взял в руки недопитый бокал коньяка и сделал глоток. Было видно, что он переваривает услышанное.

– Вы знаете, Виктор, чем отличается коньяк десяти лет и трех? – и, не дожидаясь моего ответа, продолжил, – Взрывом богатого вкуса. Выдержкой. Неповторимыми ощущениями. Насыщенностью. Утончённостью и ощущением полного покоя при его принятии. Он проникает в тебя, наполняя теплотой горло, и водопадом спускается вниз, согревая всё за собой и вокруг себя. Никаких неприятных ощущений. Состояние покоя, как я уже сказал. Вельцер подвела Вас к выбору между десятилетним богатством и трехлетним дешёвым послевкусием – он ещё отпил из бокала.

Дверь приоткрылась, и официантка внесла графин с коньяком и блюдце с чёрным шоколадом.

– Многообразие вкуса, – причмокивая Лев Павлович, закинул себе в рот кусочек шоколада, обильно запив коньяком. Спустя мгновение он спросил, – А что вы сами думаете?

– В смысле думаю? – удивился вопросу я.

– Ну, у вас лично, что вызывает это предложение? – его брови взметнулись вверх, как у Александра Гордона, а на лбу прорисовались четыре чёткие волнистые линии.

– Ничего, кроме отвращения, – ответил я, погружённый в свои мысли.

– Их отец всё равно умрёт, а у матери скоро обнаружат неоперабельный рак, так она сказала?

– Неоперабельную форму рака, – поправил я его, всё также погружённый в свои размышления.

– Получается, что дочери останутся сиротами. Юные создания потеряют родителей в столь раннем возрасте, – с сожалением в размышлениях, проговорил он.

– А что, если она говорит неправду, чтобы использовать меня, заманить меня, запереть в угол? – вдруг осенило меня, – Конечно, это так просто и логично. Дать попробовать сладкой жизни, показать, как всё плохо в той и как хорошо в этой. История принца и нищего.

Лев Павлович налил себе очередную дозу коньяка и, смочив губы, откусил кусочек тёмного шоколада. Вновь запив его коньяком, он продолжил.

– Пока Вас не было, я занимался сбором информации о супругах из разных источников, в том числе весьма приватных, есть связи в больнице. Боюсь, что старуха права относительно него. Его не спасти. Сегодня я узнал, что перспективы выхода из комы очень призрачны и стремятся к «0». По ней могу сказать только одно, на двух недавних приёмах она теряла сознание, из-за чего приходилось её госпитализировать. И если в первый раз МРТ не делали, то на второй, после обследования, оно показало, что у неё рак головного мозга 4-ой степени – он сделал паузу и посмотрел на меня.

Информация давила на меня, не мог принять решения – мне была нужна помощь. Подняв голову, я устремил взгляд на него: «Я в смятении, я не понимаю. Почему это происходит со мной?»

Он пододвинул стул ко мне и положил руку на плечо.

– Вы хороший человек, я это понял, когда вы оказались на пороге моей квартиры, – не дайте себя запереть и загнать в угол. Из всего есть выход. Вы должны справиться и одолеть мрак внутри Вас. Верю в Вас, и верю, что свою доброту Вы раскроете в соответствующих условиях. Жаль, что Вы не из этого мира, он бы стал ещё чуточку светлым. Выбор всегда за Вами, но мне будет Вас не хватать, в какой-то мере. Прощайте – он отодвинулся от меня и пригубил янтарного напитка.

Осознав, что это наша последняя встреча, я протянул ему руку, крепко её пожал и вышел.

Покидая ресторан, на выходе я схватил фирменный коробок спичек.

Во мне вертелось внутри какое-то чувство, моторчик, как в те жизненные моменты, когда приходилось принимать решения, от которых многое зависит. Беспокойство, вот как называется это чувство.

Выйдя наружу, я огляделся вокруг. Рука произвольно нырнула в карман, выудила