— Полиция вместо милиции, оружием трясет, людей бьет — ногами, дубинками, хуже гангстеров. Трое-пятеро на одного безоружного — и гордятся этим, по телику показывают, и избитого же в тюрьму и сажают. Ну и вообще — капитализм, богатые и бедные, Америка главная, а мы как эти, третий мир.
— А ты хотел коммунизм, — сказала Инна, явно иронизируя, и явно не столько надо мной, сколько над собой.
— Ага. И чтобы все бесплатно и денег не было вообще. И чтобы на Луне уже КосмоЗоо, а на Марсе яблоки. И чтобы двадцатая межзвездная экспедиция по струне к Проксиме Центавра. А они наоборот — как будто специально все закрыли, запретили и забыли, дебилы.
— Потому что нас не дождались.
— Ну вот дождались. И чо?
— Теперь все восстановят и полетят, — сказала Инна с той же интонацией.
— Ага, два раза. Им этот космос на фиг не нужен, у них доллары, телефоны и шмотки. Даже если нам поверят, тем более проверят, «дипломат» там изучат…
Инна шикнула. Я разозлился и на нее — ничего лишнего не сказал же, — и на себя, потому что мог же, — и торопливо продолжил:
— На фиг им космос? В лучшем случае продадут американцам или китайцам — а те добьют. А скорее…
Я обдумал варианты. Каждый был вероятным и поганым, и его тут же перекрывал более вероятный и поганый. Я метнул крышку розетки в угол, тут же устыдившись: кто-то делал, а я ломаю. Крышка легко простучала по стенкам и полу и замерла посреди комнаты. Вроде не разбилась.
Инна сказала:
— На Гагарина-то тут прямо молятся. Может, и на нас будут.
— Богу они молятся, — проворчал я. — И этому самому, как его, бизнес-чистогану. Товарно-денежные отношения. Флаги царские, орлы хищные, Союза нет, а молятся Гагарину. Толку-то молиться, если заводы и КБ закрыли, а вместо рабочих и инженеров дебилы с бородами и в наколках, как зэки-геологи, и дуры с губами?
— Ты о чем?
— А, ты же не смотрела. В этой их… Интерсети. Ну и по телику. Неважно. И в намордниках все. И штаны короткие. И музон дебильный.
— Ты как бабушка моя, — сказала Инна.
Я возмутился, задохнулся, усмехнулся и согласился:
— Ну а как еще, если дедушка, считай. Фиг с ней, с музыкой — но ты ж сама видела, что если кто и работает, то в лучшем случае курьером, продавцом или охранником. Не делают, а носят только и сторожат чужое.
— Зато всего полно. А у нас все делали, а куда ни ткни — дефицит.
Ой да ладно, полно, хотел сказать я, но вспомнил телефоны, вспомнил огромные телевизоры, вспомнил ряды джинсов, которые стоили не две зарплаты, а пять-десять процентов от одной, вспомнил сто сортов колбасы и сыра, вспомнил пиццу, газировку и мороженое и со вздохом согласился, с трудом заглушая писк в желудке:
— Это да. Буржуйствуют и загнивают.
— Кухни удобные и чистые, — мечтательно сказала Инна и совершенно тем же тоном добавила совершенно неожиданное: — А туалеты еще удобнее и чище. И с туалетной бумагой всегда. И что вообще удобно…
Она вдруг замолчала, и я уточнил, подавляя ехидство:
— И что вообще удобно?
— Тебе не понять, — отрезала Инна.
— Где уж нам уж, — сказал я, пытаясь все-таки догадаться.
Но Инна перевела тему:
— Пенсии тут здоровенные, наверное.
— Почему так думаешь?
— Ты же видел, когда на Комарова шли, какие самые расфуфыренные здания? Сберкасса и Пенсионный фонд. Богатые, значит. Ну и платят много, получается.
— А. Поэтому возраст выхода на пенсию и подняли, Денис же говорил. Раз пенсии высокие, всем не хватает. Логично.
— Нам, думаешь, дадут? — спросила Инна.
— Прямо сейчас или через шестьдесят лет?
— Ну... как думаешь вообще?
Я закрыл глаза и попробовал придумать, как нам вдруг поверят, расцелуют в щеки и с почетом повезут в Кремль награждать за великий подвиг. И председатель президиума, то есть президент, да, лично вручит нам Героев, и назначит пенсии, как у академиков, и даст квартиры в какой-нибудь московской башне, и…
Ни фига я не придумал, поскреб макушку и представил себе, как мы живем здесь — как-то вышли из-под замка, нашли себе место, не знаю уж какое, и живем под этим флагом, и учимся этим порядкам, и работаем на этих хозяев, и мечтаем об огромной пенсии, и каждый день жрем пиццу с колой и мороженое.
А Денис сидит в тюрьме.
Я перекосился от омерзения к себе и спросил:
— Бортинженер. А мы вообще люди, если можем планы строить, пока Денис вот это самое?
— Да ладно, — сказала Инна тоном «Ну наконец-то». — Какие будут команды, командир?
— Да какие команды, — сказал я тоскливо. — Выйти бы сперва.
— Выйти — не проблема, — сказала Инна с нажимом. — Дальше что?
Дальше, подумал я, собравшись. Я вспомнил, как Инна открывает замки. Любые замки. Как я мог про это забыть.
А она не забывала. Она ждала команды.
— Дальше думать надо, — сказал я так, что сам еле услышал. — Был бы еще кто снаружи.
— А у нас нет? — то ли сказала, то ли спросила Инна очень сочувственно.
— Ну да, — брякнул я и замер.
Инна, помолчав, спросила:
— Ты правда все номера помнишь?
Ох ни фига себе, подумал я, холодея. Она там телефон собрала, что ли? Или подключилась как-то?