Возвращение Прометея

Лакс-нат-Хар не обращая ни на что внимание заговорил на неизвестном языке. Потом поднял левую руку перед собой, а правой дотронулся до кристаллов вшитых в рукав комбинезона. В воздухе возникла странная голограмма похожая на рисунки тибетских монахов – несколько кругов внутри которых были вписаны всякие крючковатые иероглифы или руны. От каждого прикосновения к кристаллу круги вращались во всех плоскостях, меняли формы и закорючки. Через минуту женщина с синими алмазами в волосах что-то ответила и вся группы повинуясь немому приказу отступила на шаг назад освобождая проход. Лакс-нат-Хар свернул голограмму обратно в кристаллы и первым перешагнул край соединяющий трап с платформой космопорта.

Обе группы соединились и так вышло что женщина так сильно завладевшая внимание Веленского оказалась рядом с ним по правую руку. Она был высокая, но все-таки на несколько сантиметров ниже чем Аким, который всегда гордился своим не самым большим, но и далеко не маленьким ста-восьмидесяти-пяти сантиметровым ростом, благодаря которому почти совсем не видна была его возрастная тучность, присущая сорокапятилетнему мужчине, ведущему совершенно сидячий образ жизни. Гассерианка не смотрела на него, а вот он не мог отвести взгляд. Ну очень красивая женщина!

Неожиданно в лобной части мозга зажглась и стала пульсировать не очень сильная, но неприятная боль. Веленский нахмурился и тотчас потерял интерес к пепельноволосой спутнице сконцентрировавшись на нежданно негаданно взявшейся боли. Он даже потер лоб словно это могло как-то помочь.

– Больше не смотри на меня, землянин.

Голос звучал прямо в голове как раз в том месте где была боль.

– Договорились?

Аким не удержался чтобы не бросить на нее взгляд и боль тут же усилилась. Она шагала рядом также непринужденно, как ни в чем не бывало, и даже не ни разу не повернула головы, но Аким понял что это её рук дело. Он отвернулся.

– Хорошо!

Он сказал это мысленно. Не надеясь правда что его услышат, но он попробавал.

Боль прекратилась столько же мгновенно, как и возникла. Хотелось посмотреть, но Аким удержал себя.

– А ты действительно хорош.

Мозг профессора взорвался потоком мыслей которых он хотел высказать и не знал как. Какая то часть его самолюбия была действительно ущемлена, но гнев был лишь реакцией за боль – на само деле ему было больше обидно как ребенку который получил по рукам за то что тянул руки к запрещенной шоколадной конфете.

Ему хотелось сказать что он вовсе ее не разглядывал, а просто из любопытства смотрел на новый вид пришельцев, потому что командор дал задание смотреть на все и учиться; и на самом деле он может больше и не смотреть на нее, больно оно надо, он будет смотреть на других гассеринок – вон какая, тоже симпатичная – с белыми волосами завязанными в узел и скрепленными заколкой с красными камешками; а что за камни у тебя такие красивые – синие?…

Моей жене бы понравились.

Аким опустил глаза в пол и задумался. Неожиданно пропал интерес к окружающему футуристическому техногенному пейзажу космопорта и галактическим красавицам. Оставшийся путь до входа в галерею он старался вызывать в своей голове лица членов семьи, зеленые пейзажи залитые солнцем земли и не думать о том как он на самом деле ненавидит всех треклятых пришельцев вздумавших разлучить его с семьей. Он поймал семя на мысли что ему совсем не нравиться что любой желающий способен залезть ему в голову и прочитать всё, что вздумается и даже говорить с ним невзирая на то хочет ли он этого сам. Первым делом нужно научиться блокировать сознание…