Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ)

Девушка была одета к праздничному вечеру. Её волосы уложили в изящную причёску, а светлое атласное платье очень ей шло. Но Бёрнис, которая ещё недавно так храбро сражалась, сейчас заметно волновалась, потому что никогда не была на балах.

— На самом деле, — подошёл и обнял её сзади Уильям, — в деревне Параящая Иде, у одной из хозяек есть белая муфта. Это древний ауксил её семьи. Она трясёт ею, и тогда над Визидарией идёт снег.

— Сколько же чудес на моей родине, — улыбнулась Бёрнис.

— О, ты даже не представляешь, сколько! — кивнул Уильям, — знаешь, каждый маленький визидарец знает, что в рождественскую ночь по крышам ходит Снежная Хозяйка. За ней бежит её белая лиса по имени Сан с тремя хвостами и заметает их следы. Снежная Хозяйка заглядывает в окна и смотрит, как подготовились к празднику дети. А Сан относит всем, кто заслужил, подарки и прячет их под кровать. И утром все дети Визидарии обязательно свешиваются с кровати в поисках следов Сан и подарков. Так вот, в моей жизни подарок от Снежной Хозяйки — это ты. И обязательно утром загляни под кровать. Я думаю, Снежная Хозяйка и Сан тебя навестят.

…Мэдлин подошла к двери Пита и постучала. Она тоже волновалась, расправляя шёлковые складки на пышной юбке. Питер открыл, и Мэд сразу заметила, как он был бледен и встревожен.

— Что случилось? — спросила его девушка. И его волнение мгновенно передалось ей.

Она заткнула за ухо красивую кудряшку, так как тут же забыла и про бал, и про платье.

— На, прочти вот здесь, — Питер протянул ей тетрадь.

— Что это? — спросила Мэдлин.

Она взяла у него из рук пожелтевшие страницы и плюхнулась на диван.

— Это дневних Хьюго Хармуса, — разъяснил Питер.

— 13 октября 1525 года, — прочла вслух Мэдлин.

Она удивлённо подняла глаза:

— Так эта запись сделана Хьюго в день начала Ужасной битвы?

Питер кивнул. Мэд углубилась в чтение:

— «Она такая красивая. Никого я не обожаю так, как прекрасную дочь Георга Петрюссона…» Петрюссона? Хьюго любил дочь твоего предка?!

Питер снова кивнул и попросил:

— Читай дальше…

— «Я её обожаю. Боготворю…Я увидел Нуалу год назад на рождественском балу в Медикате и понял, что никто мне не нужен, кроме неё. Она протанцевала со мной всего лишь один танец, и была всего лишь вежлива. Но я точно знаю, что женюсь только на ней. Но она почти не выходит из дома. Я ей пишу, но она не отвечает. Я попытался сойтись с её отцом. Приходил на все его дурацкие открытые лекции по снадобьям, чтобы подружиться, но он холоден со мной. После я попытался сблизиться с женой Петрюссона — Бригиттой, она редактор местной газеты, и я каждый день ходил к ней на работу подавать глупейшие объявления. Но она тоже осторожна. Но как же я ещё могу увидеть их дочь?! Их сын, Бриндан, жуткий задавака. Учится первый год в Мастерских Стоунбона, и не обращает на меня никакого внимания. Петрюссоны почти не выпускают из дома мою драгоценную Нуалу.

…А сегодня, когда я шёл по рыночной площади Города Чудотворцев, вдруг увидел её. Она стояла в толпе подруг и смеялась. Я подошёл ближе, боясь, что она меня даже не вспомнит, но Нуала назвала меня по имени. Она сказала, что приехала с подругами на Ярмарку за покупками, а потом улыбнулась и добавила: «Да, Хьюго, конечно, я помню вас. Вы были забавны». Повернулась и ушла.

Малумы ещё не готовы. Сражение до конца не продумано. Но я должен забрать Нуалу себе прямо сегодня. Пока она рядом. В городе Чудотворцев. Ждать больше у меня нет сил….»

Дальше текст обрывался, шёл пропуск, но через несколько страниц записи продолжались. Почерк Хьюго в них стал более размашистым и нервным.

«14 октября 1525 года.

Сначала всё было хорошо. Я сказал, что спас её от чёрных сил и теперь занимаюсь тем, чтобы спасти её семью. Она поверила. Она молится, но верит мне.

А сегодня мне доложили, что она сидит в комнате и рыдает. Оказывается, мать прислала ей с голубем известие. И Нуала прочла в письме правду. Я собственными руками свернул этой гадкой птице голову. Но когда я зашёл к Нуале, она сказала, что лучше умрёт, но не будет с таким чудовищем как я.

Я думаю, она со временем успокоится. Я приставил к ней слуг из консунтов, чтобы Нуала ни в чём не нуждалась, но она их боится».

«24 декабря, 1525 года.

Нуала сбежала. Консунты разыскивали её, но тщетно.

Я выбежал во двор, думая, что она кинулась к Городу Чудотворцев, но нет. Кармы хорошо сторожили все входы и выходы. И тут я увидел её. Она стояла на башне.

Я кинулся к ней, но она смотрела на меня, как на что-то ужасное и омерзительное. Нуала оттолкнула меня и спрыгнула вниз.

Я сбежал туда, где она лежала. Я сам закрыл ей глаза и поцеловал в окровавленные губы. Но я не мог её отпустить. Ради неё я был готов растерзать ещё полмира.