Возвращение Прославленных (СИ)

Подбежали Итиро и Тафари. Они помогли Джону подняться.

— Сколько бы ты здесь ни жил, Джон Холл, ты никогда не станешь таким, как мы, — сказал Редли и толпа одобрительно загудела.

— А почему вы думаете, что он хочет становиться такими как вы? — спросил Итиро, — вряд ли такого горя кто-то для себя хотел бы специально.

Смеявшиеся замолчали, а лицо Редли налилось кровью.

— Молчи, узкоглазый щенок! И ты, чёрный дылда, — Редли кивнул Тафари, — чего уставился? Хватит буравить меня взглядом. Убирайтесь отсюда. Вам здесь не рады. Это город для белых людей.

Тафари сжал кулаки и хотел ему поднадавать, но его остановили Джон и Итиро.

Троица зашла в лавку, и Джон стал покупать то, что планировал. Пока они ходили по рядам и выбирали товар, Тафари спросил у Джона:

— Как ты останешься здесь один?

— Ты про Редли? В основном он один так себя здесь ведёт, остальные не такие агрессивные. И потом, ты же знаешь, на ферме у меня есть оружие.

Тафари промолчал. Казалось, ответ Джона его удовлетворил. Но когда они, расплатившись, вышли из лавки, Джон и Итиро понесли мешки с товарами за угол в повозку, Тафари неожиданно встал рядом с Редли и его собеседниками и, глядя вверх, заговорил тарабарщину. Он то пришёптывал, то выкрикивал некоторые слова. Со стороны казалось, что Тафари прочищает горло и одновременно пытается петь на незнакомом языке.

— Смотрите, — заржал Редли, показывая на него — придурок сошёл с ума. У него приступ. Я же говорил что все эти черномазые дурные!

Но вдруг над головой Тафари стали кружиться осы, пчёлы, шершни. Постепенно они собирались в маленький смерч. Следопыт замолчал и рой насекомых резко сорвался с места. Он налетел на Редли и стоявших рядом с ним. Насекомые облепили их со всех сторон и стали жалить. Люди разбежались по площади, они орали и махали руками. Кто-то нырнул в бочку. Редли, подскользнувшись, упал в большую навозную кучу, но она его и спасла. Когда Тафари посчитал достаточным, он дал команду и насекомые разлетелись в стороны. Через секунду вокруг было пусто, словно роя и не было.

— Так будет всегда, — сказал Тафари, склонившись над орущим и катающимся по дороге грязным Редли, — всегда и с каждым, кто обидит Джона и подобного ему. Ты понял?

Редли мелко затряс головой, встал на четвереньки и на полусогнутых руках пополз от Тафари под крыльцо лавки.

А Следопыт двинулся за угол к друзьям, которые уже сложили груз и ожидали его, сидя в повозке.

Когда компания вернулась на ферму и Бёрнис позвала всех к ужину, заметили, что Тафари куда-то исчез. Его стали искать.

Вдруг Мэдлин сказала:

— Смотрите!

И показала в окно на задний двор. Там, посередине пшеничного поля, стоял, раскинув руки, Тафари. Над ним кружил целый смерч из птиц и насекомых. Наверное, все виды, кого можно было встретить в этих краях. Вокруг Следопыта шевелилась трава, хотя никого в ней не было видно. Тафари что-то говорил. Обращаясь то к небу, то к земле.

Визидары наблюдали за этим с крыльца, но не подходили, чтобы не мешать Следопыту. Скоро он опустил руки, и все животные разлетелись и расползлись.

Когда Тафари поднялся на крыльцо, он сказал:

— Теперь мы можем уезжать со спокойной душой. У Джона будет защита и помощь.

Все пошли в дом, а Мэдлин тихо спросила у Тафари:

— Скажи честно, мы можем с помощью амулета понимать животных, а ты ими ещё и управляешь? Ведь они нас так не слушают, как тебя.

Но Тафари лишь загадочно улыбнулся в ответ.

— Это сила моего рода, — сказал он. — Недаром же мы всегда были Следопыты, хотя, отец говорил, что в Визидарии мы такой силой и не обладали. Надеюсь, всё же, что и там я смогу общаться с животными.

Во время ужина ни о чём не могли говорить, кроме шахматной партии, поэтому после еды все снова пошли к столу, где стояла доска с фигурами. Опять играли, меняясь местами. К трём часам ночи Стурла и Мэд уснули, прикорнув на диване.

Тафари покопался у себя в мешке и достал связкукореньев, похожих на высушенные пальцы. Он пошёл на кухню, взял кастрюлю, налил туда воды и кинул в неё корешки.

Вода вспыхнула, забурлила. Он помешал напиток крылом мыши, разлил по стаканам и поставил их на поднос.

— Господи, — шумно втянула воздух Бёрнис, — честно говоря, пахнет так, как будто ты жёг грязные тряпки.

Следопыт же протянул ей стакан и сказал:

— На вкус не так страшно. Это не даёт уснуть и проясняет голову. Берите и вы, — он положил поднос перед остальными.

Все стали пить. Напиток был кисловатым, но в остальном сносным.

В голове действительно прояснилось. В очередной заход перед шахматной доской сели Тафари и Итиро с одной стороны, Джон и Бёрнис — с другой. Сделали по ходу, и вдруг Тафари хлопнул себя по лбу, схватил ту самую волшебную чёрную пешку, сдвинул её по диагонали и крикнул: «Вот же как надо было ходить! Шах и мат!»

Фигура белого короля подскочила и упала. А на той самой чёрной пешке засветилась надпись: «Aperta».

Бернис прочитала её вслух и тут же там, где должен стоять белый король, выдвинулся до этого незамеченный маленький ящичек.