Возвращение росомахи

Жена принялась участливо гладить сивые, непокорные кудри мужа. Так и заснула, оставив маленькую жесткую ладонь на его голове. Лапа осторожно убрал ее на подушку. Сон не шел. Чем старательнее пытался он отвлечься, думать о чем-нибудь приятном, тем назойливей лезли в голову мысли о Лохматом.

С щемящей тоской вспомнилось, как принес его, еще безымянного щенка, домой. Как радовался тому, что растет сильный, не признающий чужих страж усадьбы. Как преданно сияли его глаза, как ликовал, суматошно прыгал, захлебывался счастливым лаем, встречая с работы; с какой готовностью исполнял все желания хозяина.

Промаявшись почти до утра, Лапа осторожно встал, оделся и вышел в сени. Отпер дверь. У крыльца из предрассветной мглы проступило косматое чудище: морда в рваных лоскутах кожи, ухо, болтающееся на полоске хряща, слипшаяся в клочья шерсть, злобно ощерившаяся пасть.

— Лохматый?! Ты?! Не может быть…

Растерявшись, Лапа невольно попятился, запнулся о порог и упал. В голове вновь возник и стал нарастать гул… Гул смерти…

СВОРА

В один из долгих июльских вечеров волчья стая томилась на лесистом утесе в ожидании сигнала разведчиков. Над ней клубилась туча безжалостной, надоедливо-звенящей мошкары. Сгоняя наседавших кровососов, серые трясли головами и совали морды кто в траву, кто в еловый лапник.

Наконец, от подножья Южного хребта донесся вой, густой и немного расхлябанный. Он не срывался на последней ноте, а завершался плавно гаснущим звуком, означавшим — «чую добычу». Спустя некоторое время призывный вой вновь поплыл над тайгой, наводя на все живое безотчетную тоску.

Отвечая вразброд, потянулись ввысь голоса встрепенувшихся хищников: «Слышим, жди!»

«Видящие» носом не хуже, чем глазами, волки затрусили цепочкой, то опуская, то вскидывая морды, стремясь не пропустить ни единого запаха. Мягко перепрыгивая через поваленные стволы и рытвины, бесшумно скользя сквозь непролазные заросли, звери готовы были в любой миг замереть либо молнией ринуться на жертву.

Вел стаю матерый волчище — Дед. Он даже издали заметно выделялся среди прочих более мощным загривком, широкой грудью с проседью по бокам.

Звери, поначалу семенившие не спеша, учуяв вожделенный запах добычи, перешли в намет. Густой лес не замедлял их бег: подсобляя хвостом-правилом, они ловко маневрировали среди стволов и переплетений веток…

Горбоносый лось, дремавший в нише скалистого обрыва, заслышав вой, вскочил, беспокойно затоптался на месте. Увидев множество приближающихся из темноты огоньков, он понял, что схватки не избежать. Прижавшись задом к отвесной стене и опустив голову, вооруженную мощными рогами, бык приготовился к бою.

Опытные волки взяли сохатого в полукольцо. Дальше все должно было развиваться по хорошо отработанному сценарию: вожак, отвлекая жертву, всем своим видом демонстрирует готовность вцепиться ему в глотку, а остальные в это время нападают с боков и режут сухожилия задних ног. Но, разгоряченный бегом и предвкушением горячей крови, Дед совершил ошибку: прыгнув на быка, с ходу угодил под сокрушительный встречный удар — острое копыто проломило грудь. Зато подскочившие с боков волки сработали четко и молниеносно: лось беспомощно осел на землю. Воспользовавшись промашкой вожака, его давний соперник — Смельчак — первым сомкнул мощные челюсти на горле поверженного быка и, дождавшись, когда тот, захлебываясь хлынувшей кровью, перестанет бить ногами, взобрался на поверженного гиганта. Мельком глянув на раненого Деда, Смельчак понял, что тот не жилец, и победно вскинул голову: наконец пробил и его час! «Отныне я вожак!» — говорили его поза и грозный оскал.

Смельчак, выделяясь отвагой и силой, несомненно, являлся достойным преемником. Он был настолько ловок, что умудрялся прямо на ходу вырывать куски мяса из бегущей жертвы. А главное, обладал сверхъестественной способностью подчинять собратьев своей воле.

Воцарив, новый вожак, поправ справедливые порядки, устоявшиеся в стае за годы предводительства Деда, стал действовать по правилу — «как хочу, так и ворочу». И волки безоговорочно подчинились Смельчаку. Это стало доставлять ему особое, прежде неведанное наслаждение — наслаждение властью.

Уступчивость стаи подпитывалась тем, что в первые годы его правления складывались очень благоприятные условия для сытной жизни. Оленей во Впадине расплодилось так много, что хищники безо всяких усилий резали их каждый день. Обильная добыча помогла упрочить владычество Смельчака и нескольких приближенных угодников: вокруг вожака образовалась как бы стая в стае.

Власть и превосходство над всеми довольно скоро растлили деспота. Предпочитая, чтобы, высунув языки, рыскали и охотились рядовые волки, Смельчак со свитой угодников выходил из-за деревьев только тогда, когда жертва уже дымилась кровью. Поначалу они отнимали ее силой, но мало-помалу сами добытчики свыклись с этим беспределом и, завершив набег, послушно отходили в сторону в ожидании своей очереди. Изредка, когда добыча ожидалась необременительно легкой, шайка Смельчака, чтобы размяться, тоже участвовала в ней.