Возвращение русской гейши

— Мадам, вы ошиблись адресом, — громко проговорил он, выводя ее из зала.

Павел Николаевич полз за ними на четвереньках.

— Ничего я не ошиблась! — попробовала возмутиться Лиза. — Меня Таня пригласила! Слышь, япошка? Где она?!

— Здесь нет никакой Тани, — уверенно сказал господин Кобаяси и вывел ее за дверь.

Гости облегченно засмеялись и принялись за еду.

— Загадочная русская душа, — попробовал исправить впечатление господин Ито, улыбаясь и кланяясь, словно это зрелище входило в программу вечера.

— Yes, yes, — кивал ему в такт господин Миура и тоже улыбался.

Когда вернулся господин Кобаяси, мы отошли в сторону.

— Я посадил их в такси, — ответил он на мой немой вопрос. — Хорошо еще, что Павла Николаевича никто, кроме господина Ито, из присутствующих не знает. А то скандала бы не избежать, — добавил он, внимательно глядя мне в глаза.

— Это ужасно, — тихо сказала я. — И я завтра же серьезно поговорю с Лизой.

— Не стоит придавать этому такое уж значение, — мягко произнес он. — Во-первых, они оба пьяны, во-вторых, мазохист — это суть, и с этим ничего не поделаешь. Повлиять на это невозможно. Главное, что эта пара в гармонии.

«Японцы все об одном, — подумала я, вздохнув. — Ох, уж эта их пресловутая гармония!»

— Припоминаю, — после паузы тихо проговорил господин Кобаяси, хитро на меня глядя, — один из вечеров в загородном доме нашего общего друга Ито. Тогда Павел Николаевич неожиданно рухнул к ногам некоей Тани и прижался губами к ее туфельке. Сейчас я, кажется, начинаю понимать подоплеку всей этой истории.

— Но ведь у него тогда просто закружилась голова от сильного запаха сирени, — опрометчиво сказала я, думая о своем.

— Но как вы, Аямэ, можете это знать? — напрямую спросил он. — Ведь вас там тогда, насколько я помню, не было? Или были?

— Ладно, вы меня поймали! — засмеялась я. — Но ведь вы давно подозревали, что гейша Аямэ и русская девушка Таня — одно лицо?

— После нашего сеанса шибари я в этом был почти уверен. Не хотите повторить? — вкрадчиво спросил он.

«А может, вновь попробовать? — мелькнула шальная мысль. — Может, это именно то, что поможет мне? Клин иногда выбивается клином».

— Я подумаю, Мастер, — тихо сказала я.

— Буду ждать с нетерпением, — еле слышно проговорил господин Кобаяси и отошел от меня.

Лиза появилась в офисе только через два дня после вечеринки. Я не звонила ей и не пыталась найти. Мы занимались разучиванием новой мелодии на сямисэне с Идзуми, когда Лиза робко заглянула в дверь. Сакура, которая в этот момент примеряла новое кимоно, вскрикнула и быстро запахнула полы. Но увидев, что это Лиза, улыбнулась и громко поздоровалась.

— Привет, привет, — вяло ответила Лиза, входя к нам. — Не помешаю?

— Нет, — сказала я, настороженно на нее глядя. — У Идзуми, мне кажется, устали пальцы.

Хоть господин Ито и критиковал моих девушек, но кое-что они уже отлично понимали, вернее, чувствовали. Один из основных талантов гейши — способность улавливать тончайшие нюансы настроения присутствующих и вести себя соответственно с ними. Мне иногда приходило на ум сравнение гейши с пушинкой, легко плывущей по воздуху и подчиняющейся малейшим изменениям ветерка, словно она была его частью. Мы с Лизой говорили обычным тоном, наши лица ничего особенного не выражали, но Сакура, а вслед за ней и Идзуми быстро встали, извинились и покинули помещение, шестым чувством поняв, что нам необходимо остаться наедине.

— Проходи, — немного устало сказала я, когда за ними закрылась дверь.

Ситуация меня сильно смущала. Я не считала себя вправе читать Лизе нотации, поэтому решила подождать, что она мне скажет.

Лиза прошла к небольшому кожаному дивану, стоящему в дальнем углу, и села, потупив глаза. У нее был вид робкой провинциалки, пришедшей на собеседование к суровому боссу. Но я молчала, аккуратно разбирая сямисэн и пряча его в футляр. Потом спокойно подошла к Лизе и села рядом, откинувшись на мягкую спинку дивана. День сегодня выдался необычайно жаркий и солнечный. И Лиза надела тонкие полотняные брюки и вышитую по вороту мелким цветочным узором белую батистовую блузку. Но ее лицо показалось мне белее этой блузки. Я вдруг поняла, что она от волнения практически в полуобморочном состоянии. Тут же обняв ее за плечи, я мягко проговорила:

— Ничего страшного не произошло, дорогая. Никто и не понял, а господин Ито тебя вообще не узнал. Не бойся!

Лиза подняла ресницы, и я увидела ее огромные карие глаза с сильно расширившимися зрачками. В них застыл ужас.

— Ты не все знаешь, Танечка, — шепотом сказала она. — Мы потом приехали домой, и я избила Павла Николаевича до бесчувственного состояния. Он сейчас в больнице. Я была настолько пьяна, что даже не помню, как и чем ухитрилась проломить ему голову. Вся квартира была залита его кровью.

Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Сейчас я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Я буквально потеряла дар речи.

— А потом я выгнала его на улицу и при этом кричала, чтобы он полз в свою конуру и подох там, как паршивая собака. Это он мне рассказал уже в больнице, — тихо добавила она.