Возвращение русской гейши

После дождливой прохладной погоды московского июля в Токио мне показалось невыносимо жарко. Сезон дождей окончился недавно. И богиня Аматэрасу заливала свою страну слепящими жаркими лучами. В первый день мне показалось, что я попала в огромную парилку. Директор нашей школы, преподаватель японского и большой знаток культуры, однажды сказал мне, что более точный смысл иероглифов, обозначающих Японию, не Страна восходящего солнца, а Страна солнечного корня. Если учесть, что по преданию все императоры, включая нынешнего Акихито, 125-го по счету, — потомки богини Аматэрасу, то это название содержит вполне определенный намек.

Поселилась я в небольшой квартире приятеля господина Ито, который жил и работал в Штатах и по полгода не бывал дома. Квартира находилась в южной части города в районе Минато. Семья Кобаяси жила в восточной части, в районе Кото, довольно далеко от меня. И это даже радовало, хотя господин Кобаяси настаивал, чтобы я хотя бы часть времени проводила с ними. Также он попросил ежедневно ему звонить.

— Ты гость моего города, — сказал он, когда мы приехали из аэропорта на поезде Нарита-экспресс на вокзал «Токио». — И я не могу оставить тебя в одиночестве.

От вокзала я решила добраться до квартиры на такси. Увидев машину с зеленым огоньком, по привычке двинула к ней под изумленный взгляд госпожи Кобаяси. И тут же остановилась, вспомнив, что в Токио зеленый огонек говорит о том, что такси занято. Когда я, наконец, села в свободную машину, господин Кобаяси наклонился и что-то быстро сказал шоферу. Тот внимательно слушал, периодически на меня поглядывая и улыбаясь. Потом кивнул и сказал:

— О’кей!

— До встречи, Таня, — ласково проговорил господин Кобаяси.

Я с легким удивлением заметила, что он с трудом сдерживает волнение.

— Не беспокойтесь, Кобаяси-сан, — сказала я и улыбнулась. — Если что, обязательно позвоню.

— И обязательно приезжай в мой дом погостить, — закивал он в ответ.

Я мельком глянула на улыбающееся личико Кихару и на недовольное лицо госпожи Кобаяси и молча кивнула, закрыв дверцу такси.

Квартира, в которой мне предстояло прожить почти месяц, понравилась с первого взгляда. Сразу же обрадовало то, что в ней кондиционер. Как только я вошла, то с невероятным облегчением почувствовала живительную прохладу. После парилки на улице мне показалось, что я попала в настоящий рай. Я бросила сумку на пол и у двери по привычке сняла обувь. Квартира состояла из гостиной, спальни и кухни. Она выглядела как невообразимое смешение стилей. Сразу было видно, что хозяин много путешествует по свету. В углу сияла лаком японская деревянная двухпанельная ширма, на которой на золотистом фоне цвели светло-фиолетовые глицинии и порхали бабочки. Рядом стояло обычное европейское кресло, покрытое шелковой накидкой, с вышитыми на ней пионами и бабочками, очень похожими на тех, что были на ширме. Так и казалось, что бабочки сели одновременно и на ширму и на кресло. Возле кресла высился торшер, что тоже было нехарактерно для японского жилища. Я невольно посмотрела на его плафон в виде розового стеклянного бутона, ожидая увидеть бабочку и там. И когда мой взгляд, скользнув выше, уперся в плоскую люстру, распластанную по потолку в виде цветных крыльев махаона, я улыбнулась. На полу лежали две циновки, сплетенные в форме бабочки и цветка. В стене, в непременной для японского жилища нише токонома, висел старинный на вид рисунок на свитке. Над пионовым кустом зависла неизменная для этой квартиры бабочка. На полу стояла фарфоровая ваза с крышкой. На ярко-синем кобальтовом покрытии сияли золотые бабочки.

«Здесь, видимо, обитает мужчина-бабочка, — подумала я, изучая огромный телевизор с плоским экраном, стоящий на ультрасовременной на вид подставке из стекла и серебристого металла, и аппаратуру под ним. — Странно, что телевизор не имеет форму крыльев!»

Но среди этого обилия бабочек я увидела две интерьерные куклы. И они обе явно изображали гейш.

Я заглянула в спальню, которую от гостиной отделяла традиционная раздвижная перегородка фусума. По сравнению с яркой цветной гостиной спальня выглядела просто и строго. Обычное татами и валик для головы вместо подушки. На всю стену раздвижной шкаф.

Кухня и ванная тоже оказались вполне привычными. Но традиционный чан фуро оказался на месте, и я первым делом наполнила его горячей водой. Скинув одежду, я забралась в чан, сев на корточки, погрузилась в воду до плеч и, закрыв глаза, полностью расслабилась.

«Так, с чего начну? — подумала я, когда вышла из ванной и упала на татами. — Необходимо позвонить госпоже Цутиде и договориться об уроках. Прежде всего, я здесь за этим. Пусть времени у меня немного, но за месяц можно кое-что успеть. И господин Ито настаивал. Во-вторых, неплохо бы встретиться с Митихиро».

Хаттори Митихиро, молодой японец, работавший адвокатом, был моим поклонником. Я с ним познакомилась в прошлый мой приезд в Токио. Он посетил потом Москву. И мы вновь встретились.

«И, конечно, я должна разыскать Антона, если он еще здесь», — улыбнулась я.