Возвращение рыцаря

— А утром он опять нас надует? Я уверен, у него в голове уже готов целый план, и он собирается сыграть с нами какую-нибудь ловкую штуку.

— Это более чем возможно, — сухо отозвался Шовелен, — хотя, — с сомнением прибавил он, глядя на своего некогда блестящего врага, — не похоже, чтобы он был теперь в состоянии заниматься интригами и заговорами. Последуйте моему совету.

Шовелен обладал даром говорить убедительно, и эта способность оказала свое действие на главного агента, созданного из более грубого материала.

— Ваш совет не очень-то помог гражданину Колло прошлой осенью в Булони, — снова напомнил он, плюнув на пол в доказательство своего презрения.

— Взгляните на него, гражданин, — возразил Шовелен, — и вы согласитесь, что если немедленно не принять каких-нибудь мер, то через сутки будет поздно. Что тогда? А вот что, — прибавил он, понизив голос до шепота: — Рано или поздно какой-нибудь беспокойный член Конвента пустит слух, что Капета нет больше в Тампле, что вместо него там содержится маленький нищий, и что вы, гражданин Эрон, заодно с надзирателями обманываете народ. А что будет дальше? — Он выразительным движением провел рукой по шее.

— Я сейчас заставлю этого проклятого англичанина говорить, — произнес Эрон, сопровождая свои слова отборным ругательством.

— Теперь нельзя, — решительно сказал Шовелен. — В теперешнем своем состоянии он не способен ничего объяснить, если бы даже и хотел, что еще весьма сомнительно. Положим, люди такого сорта всегда преувеличивают свои силы, но все-таки посмотрите на него, гражданин Эрон, и вы убедитесь, что нам нечего бояться с его стороны.

В душе Эрона происходила борьба. С одной стороны, его пугала мысль выпустить англичанина из этой тесной камеры, где он день и ночь находился под самым бдительным надзором; с другой же стороны, его прельщала перспектива снова завладеть маленьким Капетом, что могло никогда не осуществиться, если узник не пожелает ничего объяснить на словах.

— Если бы только я мог быть уверен, что вы хотите того же, чего и я! — нехотя произнес Эрон.

— Неужели вы не верите, что я всем сердцем ненавижу этого человека? — серьезно ответил Шовелен. — Я хочу его смерти, но еще гораздо сильнее жажду безусловного позора! Вот для чего я и вам помог. Если бы вы сделали, как намеревались, и, захватив его, сразу отправили на гильотину, создав ему ореол мученика, то он и тут одурачил бы вас и сделал бы вас посмешищем в глазах толпы, — в этом можете быть уверены. Тогда он был в полной силе, судьба всегда благоприятствовала ему, и ни вы со своими негодяями, которых так легко подкупить, ни целая парижская гвардия ничего не могли бы с ним поделать Я его знаю, а вы не знаете. Не из моих только рук он сумел выскользнуть: спросите гражданина Колло д’Эрбуа, спросите сержанта Бибо у Менильмонтанской заставы или Сантерра с его гвардейцами, — они многое могут порассказать вам.

— И все-таки вы советуете мне выпустить его завтра из тюрьмы?

— Вы сами видите, в каком он теперь состоянии, гражданин.

— Если бы я только знал, что возвращение Капета для вас так же важно, как и для меня! — сказал Эрон, начиная сдаваться.

— Совершенно так же важно, если все будет устроено через англичанина, — многозначительно подтвердил Шовелен.

Прежде чем ответить, Эрон обошел вокруг стола, грубым движением поднял голову узника, бессильно склоненную на протянутые руки, и устремил испытующий взор на его восковое лицо, глубоко впавшие глаза и бледные, бескровные губы; затем он со злобным смехом, снова опустив голову Блейкни на стол, повернулся к своему достойному товарищу и сказал:

— Кажется, вы правы, гражданин Шовелен, теперь ему никакие силы не помогут. Говорите, что вы придумали!

Глава 10

Отойдя с главным агентом на другой конец камеры, Шовелен приказал сержанту подать два стула, и они уселись на них; отсюда было видно все, что происходило и в дежурной комнате, и в той части камеры, где Блейкни по-прежнему сидел у стола, опустив голову на руки.

— Прежде всего, — начал после минутного молчания Шовелен, понизив голос до шепота, — скажите мне, чего вы сильнее желаете: смерти англичанина — здесь или на гильотине — или возвращения Капета?

— Прежде всего мне нужен Капет, — свиреп произнес Эрон. — Ведь от этого зависит целость моей собственной головы. Разве я не высказал вам этого совершенно ясно, черт бы вас побрал?