Возвращение седьмого авианосца

Брент Росс услышал шум двигателя «Зеро», когда стоял на флагманском мостике «Йонаги» вместе с четырьмя впередсмотрящими, телефонистом и двумя младшими офицерами. Повернув голову назад, молодой здоровяк энсин — ростом сто восемьдесят восемь сантиметров и весом девяносто пять килограммов — поднял бинокль к глазам, глядя чуть выше беспорядочно торчавших корабельных антенн РЛС. Мелькнула вспышка. Он зафиксировал в фокусе три истребителя. Парящие, словно серебристые морские чайки, поймавшие бриз неподвижными крыльями, элегантные «Мицубиси» вырвали из его груди вздох облегчения. Мацухара и его ведомые. Дополнительная защита в этом свихнувшемся мире — мире, потрясенном китайской орбитальной лазерной системой, сбивавшей все реактивные самолеты и ракеты. Мире, где террористы и сумасшедшие, возглавляемые Муамаром Каддафи, скупали старые боевые самолеты и корабли, запугивали своих соседей и захватывали заложниками суда и людей на них.

По правде говоря, «Йонага» нанесла поражение ливийскому диктатору и его союзникам, включавшим Египет, Иорданию, Ливан, Организацию Освобождения Палестины и Сирию в их наступлении против Израиля. Но в руках Каддафи оставались авианосцы, эсминцы, возможно, несколько кораблей с тяжелыми орудийными установками, и с ними он продолжал свой джихад против японцев — людей, которых он ненавидел так же страстно, как израильтян и американцев.

Опустив бинокль и слегка согнув ноги в коленях, Брент приготовился к толчку, когда авианосец, как таран, врезался в надвигавшуюся с юго-востока волну и нос корабля вошел в безжалостные буруны, разрывая грязно-белую воду и посылая в воздух кружевную завесу брызг.

Это был странный день, но здесь, в центре Атлантики, всего в ста восьмидесяти милях от Островов Зеленого Мыса было много странных дней. Над головой в чистом небе сияло солнце, игриво разукрашивая брызги всеми цветами радуги, в то время как на юге собирались огромные тучи кучевых облаков, угрожающе темневшие бесконечным множеством оттенков серого цвета, полыхавшие молниями и проливавшиеся дождем такими стремительными потоками, что исчезал горизонт, и экраны корабельных радаров показывали почти явные отметки целей. В этом приближающемся шторме пенные гребни набегали бесконечными рядами атакующей пехоты.

Вздохнув, высокий светловолосый энсин повернулся и пробежал глазами по полетной палубе корабля. Какая палуба! Массивный стальной прямоугольник, длиннее, чем три футбольных поля, был как бы пронзен двумя подъемниками: одним на корме, другим на носу. Молодой американец ухватился за ветрозащитный экран, когда корабль преодолевал очередную океанскую волну с запрокидывающимся вперед гребнем, сотрясаясь и вибрируя всеми металлическими частями в летящей брызгами голубой воде. Почувствовав приятное возбуждение, родившееся в этой бесконечной войне стали и волн, Брент улыбнулся и повернулся к ветру, наполняя легкие и получая такое удовольствие от жизни, какое может получать только моряк, дышащий морским воздухом и подставляющий лицо ударам холодных брызг, бьющих с силой осколков камня.

Выгнув шею, Брент увидел фор-марс и стволы дюжины зенитных орудий готовых к бою корабельных установок. Ближе к корме он остановил взгляд на единственный дымовой трубе, наклоненной по-японски назад и к борту, несущей прожекторные площадки и увешанной спасательными плотами. Полетную палубу окружали орудийные галереи: более двухсот двадцатипятимиллиметровых зенитных и пятидюймовых универсальных установок, нацеленных в небо, как стволы молодых деревьев. Припав к полетной палубе, словно злобные хищники в засаде, посредине ее на корме стояли полдюжины истребителей «Зеро», сгруппированных тройками. Каждые полчаса их двигатели внезапно оживали — это командиры экипажей прогревали масло и головки цилиндров. Половина корабельных орудий тоже находилась в готовности, наводчики вертикального и горизонтального наведения всматривались в небо со своих окруженных броней вращающихся сидений. Заряжающие отдыхали возле противоосколочных барбетов и приготовленных ящиков со снарядами.

Брент почувствовал позади себя чье-то присутствие еще до того, как услышал голос, звучавший как шуршащие сухие листья и одновременно резкий, словно удар острия меча.

— Будьте внимательны, Каддафи способен на все и у него хорошая память, — проскрипел голос. Повернувшись, энсин увидел призрачную, почти жуткую фигуру. Это был стоявший прямо, несмотря на качку, адмирал Хироси Фудзита, не более полутора метров ростом, с грубым, изрезанным морщинами и отмеченным печатью сотни лет лицом, в каске, полевом обмундировании по форме номер два, точно таком же, как и у остальных на мостике. Его бинокль свисал до пояса. Глянув вниз, Брент был поражен его глазами — глазами, бросившими вызов времени, живыми и светящимися умом.

Сразу же за адмиралом, покачиваясь на тонких ногах, в такт движениям корабля, стоял убеленный сединами капитан второго ранга Масао Кавамото. Шершавое, как наждак, лицо высохшего почти до скелетообразного состояния самурая также несло ясный отпечаток прожитых лет.