Возвращение седьмого авианосца

Посмотрев вниз, Коноэ заметил с полдюжины красных указательных буев вместе с тросом, проплывающих мимо правого борта в сторону мемориала «Аризона». Ругая небрежную работу, которая позволила буям оторваться, Коноэ, а за ним и Мотадзуки, понесся вниз по штормтрапу и прыгнул на качающуюся гребную банку вельбота, пришвартованного возле торпедных пробоин. Несмотря на то, что он только что получил задание на осмотр повреждений, он все-таки являлся офицером и, следовательно, нес ответственность. Кроме него и Мотадзуки в вельботе находились еще четверо: боцман первого класса Симэй Футабатэй, плававший на «Йонаге» с самого начала, — время основательно потрепало его, оставив только испещренную морщинами кожу да жилистые мускулы с тонкими костями; моторист первого класса Кансуке Нака, который тоже был «дедом» и так же изглодан временем, как и Футабатэй. Остальные двое, матрос первого класса Сосэки Нацуми и матрос Доппо Куникида, которые ступили на борт пять месяцев назад в Токийском заливе, были молодыми сильными мужчинами, преисполненными боевым духом ямато.

— Отдавай! Отдавай! — закричал Коноэ, продвигаясь к носу, где он сам освободил бакштов, и указывая на уплывающие буи, которые медленно удалялись в сторону пристани мемориала. — Это позор для моряков «Йонаги».

Коноэ отвязал швартовочный трос, ударил в колокол, мотор взревел, и длинный серый вельбот устремился к «Аризоне».

Стоя на носу вельбота, несшегося мимо «Йонаги», выглядевший стальной Фудзи, Коноэ отчетливо видел буи, запутавшиеся в сваях, удерживавших пристань.

Вельбот быстро оставил сзади нос авианосца, и вот уже под их килем сквозь толщу воды виден ржавый корпус «Аризоны». Они стремительно проскочили его, оставив справа барбет и полдюжины труб, торчавшие над водой.

Коноэ начал волноваться, когда заметил, что они направляются к центру мемориала, где выгнулась похожая на мост конструкция, реял американский флаг и с десяток людей смотрели на них через семь огромных проемов в белом бетоне.

— Вправо! Вправо! К пристани! — закричал лейтенант, жестикулируя и поворачиваясь к рулевому. Крик Футабатэя потонул в шуме двигателя, когда он лихо повернул руль, заставляя вельбот резко повернуться.

— Нет! Нет! Барбет! Ты что, ослеп, старый дурак!

Раздался яростный звон колокола. Футабатэй сильно переложил руль влево, но его попытка спасти положение запоздала. Острый ржавый край барбета скользнул по левому борту как раз пониже ватерлинии. Раздался грохот, треск дерева и удар, ошеломивший Коноэ: его ноги вдруг стали мокрыми — через длинную щель длиной почти в половину борта стала затекать вода, лодка начала тонуть.

— Держи конец, — закричал с пристани американский матрос, раскручивая над головой легость[10]. Двое других схватили спасательные круги.

— Нас удержат поплавки, — крикнул в ответ Коноэ, — просто подтяните нас.

Через несколько минут полузатонувший вельбот был пришвартован к доку, и шестеро японцев выбрались из него.

Коноэ посмотрел на нос «Йонаги», возвышавшийся над мемориалом стальной скалой, и осознал, что никто не заметил происшествия. Он отчаянно замахал руками, как человек, пользующийся международной азбукой Морзе. Но ни с мостика, ни с полетной палубы, ни откуда бы то ни было еще не последовало никакого ответа. И если бы даже его затруднительное положение было понято, людям на корабле потребовалось бы время, чтобы спустить другую шлюпку. Потом он заметил еще две вещи: рулевой Футабатэй и моторист Нака исчезли, а белый паром с туристами приближается к мемориалу.

Поблагодарив американских матросов и убедившись, что швартовы прочно держат вельбот, он крикнул: «За мной!» и вошел на территорию мемориала с военным летчиком Мотадзуки и матросами Нацуми и Куникадой.

Они оказались в длинном, белом, похожем на гробницу сооружении, опоясывавшем по периметру место гибели кораблей. Коноэ услышал взволнованные голоса и увидел двух пожилых людей в дальнем конце, стоявших перед громадной мраморной доской с высеченным на ней большим количеством имен. Четверка быстро пошла вдоль галереи мимо нескольких американских туристов, которые разглядывали их с молчаливым любопытством. Японцы остановились перед доской, простиравшейся от пола до потолка и от стены до стены. Внизу по центру огромным буквами было выбито: «В память о погребенных здесь героях, отдавших свои жизни в бою 7 декабря 1941 года на корабле ВМС США „Аризона“».

Коноэ не почувствовал жалости. Он смотрел на колонки с именами и вспоминал Токио, налет, свою семью, кенотаф в эпицентре ядерного взрыва в Хиросиме с десятками тысяч имен погибших, а здесь потопленные корабли, хранящие кости нескольких дюжин каких-то «героев». Нет! Ни одна его слеза не прольется здесь.

— Банзай «Акаги»! Банзай «Кага»! — вдруг заорал Футабатэй, выбрасывая кулак в сторону имен на камне.

К прославлению авианосцев, атаковавших Перл-Харбор, присоединился Нака.

— Банзай «Секаку»! Банзай «Цуйкаку»!..

— Что, черт возьми, происходит? — проревел кто-то сзади.