ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША

— Что именно вам не нравится? Выражайтесь яснее, друг мой.

Мэр подпрыгнул на стуле.

— Мне не нравится поведение Тюилье. Оно не искренне. Патриот не стал бы вести себя так.

— Ха! Стало быть, вы тоже заметили. С этого момента я уверен, что могу положиться на вашу проницательность и здравомыслие. Хотя, если в Блеранкуре чего и недостаёт, то это не здравомыслие. Недостаёт верности, рвения, патриотизма. У вас заговор, а председатель революционного комитета покрывает заговорщиков.

— Вы так считаете? Вы уверены?

— А вы? — прогудел Буассанкур.

— Я не знаю, что и думать, чему верить.

Андре-Луи одарил его неприятной улыбкой.

— Придётся нам что-нибудь отыскать для вас. Надо порыться в бумагах этого мошенника. Пойдёмте, гражданин. Вы покажете дорогу к дому Тюилье. Вы с нами, Буассанкур.

Тюилье снимал комнаты в доме на окраине городка. Дом стоял в глубине густого запущенного сада, который в эти декабрьские дни выглядел в своей наготе необыкновенно безжизненно. Ветхая развалюха принадлежала вдове Грассе и её незамужней сестре. Тюилье занимал две комнаты на первом этаже. Беглый осмотр спальни убедил Андре-Луи, что ею можно не заниматься. Он прошёл в гостиную, где Тюилье, очевидно, держал бумаги, связанные с его деятельностью на посту председателя революционного комитета. Андре-Луи с любопытством оглядел книжные полки. «Общественное управление», несколько томов Вольтеровой «Эпохи Людовика XIV», одна или две работы по философии, перевод Овида, экземпляр «Романа о Розе» и многое другое. Занятный ассортимент.

Письменный стол стоял у окна. На нём лежали какие-то бумаги. Андре-Луи бегло их просмотрел. Ничего важного они из себя не представляли. Он открыл два выдвижных ящика. Их содержимое представляло ещё меньший интерес.

Андре-Луи и неотступно следующие за ним мэр и Буассанкур перешли к бюро, стоявшему в глубине стенной ниши. Оказалось, что бюро заперто на ключ.

Взломав замок, Андре-Луи сел и начал просматривать бумаги. Мэр по его приглашению придвинул стул и устроился подле гражданина агента. Буассанкур, стоявший по другую сторону от Андре-Луи, помогал разбирать содержимое бюро, следуя указаниям молодого человека.

Декабрьский день давно угас. Три часа работы при свечах в холодной, неопрятной комнате оказались небесплодными. Результатом энергичных поисков стала тоненькая пачка документов, которую Буассанкур перевязал тесёмкой. Наконец бюро закрыли, и мэр, по распоряжению Андре-Луи его опечатал. Опечатали они и обе комнаты Тюилье, сообщив перепуганной вдове Грассе, что их нельзя открывать до поступления официального приказа от Комитета общественной безопасности.

После этого вся троица вернулась в «Красный колпак», где хозяин поспешил развести огонь, дабы гражданин агент мог согреть августейшие члены. Тут Андре-Луи и мэр ознакомились с изъятыми документами подробнее, а Буассанкур, изображающий секретаря, делал записи по указанию своего начальника.

Самым крупным трофеем оказалось послание Сен-Жюста, которое Тюилье неосмотрительно сохранил вопреки приписке с просьбой немедленно уничтожить письмо. Оно было написано месяц назад и состояло из умышленно туманных выражений. Имя Торина там не упоминалось. Но в свете последующих событий выяснилось, что тумана в письме недостаточно; во всяком случае, оно оставляло очень серьёзные сомнения по поводу обвинения, предъявленного Торину при аресте.

«Если этот Панталоне, — писал Сен-Жюст, — не прекратит визжать, это может обернуться для меня серьёзными неприятностями. Добродетель и целомудрие чрезвычайно популярны в последнее время, и я, естественно выступаю в их защиту. Выводы делай сам. Я сказал достаточно, чтобы тебе стала понятна щекотливость сложившегося положения. Не уверяй меня, что всё можно уладить традиционным способом. Даже если я так поступлю, этот человек всё равно постарается мне навредить. Нужно обеспечить его молчание. Надеюсь, твоя изобретательность поможет тебе найти выход. При необходимости посоветуйся с Б. С. Ж. Вы оба можете рассчитывать на мою благодарность

С братским приветом, навечно твой друг

Ф. Сен-Жюст».

Андре-Луи прочитал письмо вслух и стал выпытывать у мэра сведения, которые позволили бы расшифровать содержащиеся в послании намёки.