Возвращение Скарамуша

— Не повезло Помелю. Но на войне как на войне. Тот, кто пускается в подобные предприятия, всегда должен опасаться провала. Я, видит Бог, в любой момент готов сложить голову. Но я работал осторожнее старика Помеля. Сколько раз я напоминал ему, что не следует терять бдительности. Его неосмотрительность долго оставалась безнаказанной, его беспечность росла и вот… — Барон снова пожал плечами. — Бедняга!

— В последнее время удача совсем от нас отвернулась, — мрачно пожаловался Ла Гиш. — Тулон пал.

— Это старая весть. Мы узнали её три недели назад, и уже успели примириться с ней. Тулон потерпел поражение, но это может подхлестнуть восставших роялистов в Вандее. Поражение в одном месте может уравновеситься победой в другом.

Но Ла Гиш не был склонен разделить оптимизм друга.

— Насколько мне дано судить, восстание в Вандее закончится так же, как и в Тулоне, и в любом другом месте, где сражаются за дом Бурбонов.

— Нет причин для таких опасений, — вмешался Андре-Луи. — Во всяком случае, восстание, которое вскоре поднимется в Париже, едва ли потерпит поражение. — И он вкратце обрисовал положение Ла Гишу.

Лицо маркиза немного прояснилось.

— Ей-богу, это первая хорошая новость, которую я услышал за последние несколько недель. Первый луч света в царстве мрака.

Он придвинул стул и сел у огня, протянув руки к пламени. Январское утро выдалось промозглым. Ночью похолодало, и солнце ещё не рассеяло морозный туман, повисший над городом.

— Полагаю, среди бумаг Помеля не было ничего компрометирующего вас?

Де Бац покачал головой.

— Ничего. Помель был человеком д'Антрага. Я работал независимо. В противном случае мне ни за что бы не удалось так долго носить голову на плечах.

— Ты ничего не можешь сделать для бедняги, Жан? Он мой старый друг и верно служил делу. Ради него я бы с радостью пошёл на риск.

— Попробую. Возможно, мне удастся его выкупить. Я выкупил уже очень многих. Но беда в том, что почти все члены Конвента, которые работали со мной, в настоящий момент сами дожидаются гильотины. Хотя остался ещё Лавикамтерье и Юйе из комитета общественной безопасности. Я увижусь с ними сегодня в Тюильри и посмотрю, что можно будет сделать.

Барон сел. Андре отодвинул стул от стола и последовал его примеру.

— Вот незадача! — посетовал он. Ещё несколько дней и вопроса об аресте Помеля просто не возникло бы. Да, не повезло.

— Не повезло, — согласился маркиз, развернувшись в кресле, чтобы видеть лица обоих собеседников. — Но я подозреваю, что наше везение соответствует нашим заслугам. Так что это и не везение вовсе, а естественное следствие наших поступков. — В его тоне было столько желчи, что неприятно поражённый де Бац возразил ему довольно резко.

— О, нет. Тут я с тобой не согласен. Временами судьба довольно жестоко над нами насмехается. Наше усердие заслуживает лучшего.

— О, я говорю не о вас и не о горстке преданных делу людей, которые рискуют жизнями здесь, в Париже. Я имел в виду этого толстого дурака в Гамме.

— Бог мой, Ла Гиш! Ты говоришь о регенте!

— Который однажды может стать королём Франции. Я вполне отдаю себе в этом отчёт.

Де Бац нахмурился. Трудно сказать, чего было больше в его взгляде — негодования или недоумения.

— Ты, часом, не стал ли санкюлотом?

— Было у меня такое искушение, когда пал Тулон.

Андре-Луи, во многом разделявший чувства барона, воскликнул досадой:

— Тулон! Дался вам этот Тулон! Никак не идёт он у вас из головы. Но вы же не будете отрицать, что там фортуна сыграла с нами злую шутку?

— Буду. Злую шутку сыграл с нами граф Де Прованс. Ответственность за наше поражение я возлагаю только на него.

— На регента? Но это безумие!

Ла Гиш скривил губы.

— Вот как? Безумие? А вам известны факты? Вы знаете, что защитники Тулона несколько месяцев ждали приезда принца? Они хотели, чтобы он возглавил войска. Моде отправлял к его высочеству курьера за курьером. Уговаривал, торопил, объяснял, насколько присутствие принца воодушевит тех, кто поднял ради него королевское знамя.

— Но в конце концов он же поехал, — напомнил Андре-Луи.

— Поехал, но так и не доехал. Было уже слишком поздно. Он отправился в Тулон в тот самый момент, когда роялисты, устав сопротивляться, смирились со своим поражением. Их обескуражило полное безразличие принца к героизму своих сторонников и к их страданиям. Об этом безразличии весьма красноречиво свидетельствовало отсутствие главы дома, под знаменем которого они шли умирать. И воля к победе постепенно покинула их.

Речь маркиза произвела на друзей сильное впечатление. Однако барон всё же попытался защитить своего принца.

— Вероятно, он просто не мог уехать из Гамма раньше. Как можно судить его, не зная причин задержки?

— Вышло так, что я их как раз знаю. Регента в Гамме удерживала женщина. Банальная любовная связь оказалась для этого неповоротливого кретина важнее долга и всей крови, которая за него лилась.

— Вы сошли с ума!