Возвращение Скарамуша

Часовой окликнул штатского, и тот предъявил ему какой-то документ. Читать часовой не умел, но официальное происхождение бумаги не вызывало сомнений, да и круглая печать Конвента была ему знакома.

Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы вперёд не вылез Симон в сопровождении своих подручных из патриотов, которым он на случай предполагаемой измены Корти приказал держаться поближе.

— Ты кто, гражданин? — вопросил упивавшийся своей значительностью сапожник.

Незнакомец с ладной сухощавой фигурой стоял перед ним неподвижно и, судя по всему, отвечать не собирался. Часовой вручил Симону бумагу и поднял фонарь. Документ оказался приказом Комитета национальной безопасности, предписывающий гражданину Дюмо — практикующему врачу посетить в Тампле дофина и немедленно доложить Комитету о состоянии здоровья узника.

Симон внимательно перечитал приказ и убедился, что в нём всё в порядке — печать и подпись стояли в надлежащих местах. Но сапожника это никоим образом не удовлетворило. Подобно всем ничтожествам, внезапно дорвавшимся до власти, он склонен был проявлять чрезмерную дотошность там, где простой чиновник ограничился бы соблюдением формальностей.

— Странное время для подобного визита, — прорычал он недоверчиво, возвращая бумагу владельцу.

— Я должен был прийти несколько часов назад, — последовал быстрый ответ человека в штатском, — но у меня и других, не менее важных, чем отродье Капета, хватает пациентов. А доклад должен быть представлен завтра к утру.

— Странно! Чертовски странно, — пробормотал Симон, который никак не мог взять в толк, почему комитетчики ничего не сообщили ему о существовании такого приказа. Он взял из рук часового фонарь и поднёс к лицу незнакомца, скрытому тенью полей чёрной шляпы. Увидев лицо врача, сапожник отпрянул.

— Де Бац! — вскричал он и, грязно выругавшись, приказал: — Арестовать этого человека! — И сам бросился вперёд на псевдодоктора.

Удар ноги в живот отбросил патриота назад, и Симон упал спиной на булыжную мостовую. Фонарь разлетелся вдребезги, и, прежде чем Симон, у которого перехватило дыхание, успел подняться, барон исчез. Солдаты патруля помогли сапожнику встать, заботливо поддерживали его под руки и расспрашивали обеспокоенно, не ранен ли гражданин. Проклиная их на чём свет стоит, Симон рвался из рук солдат и наконец освободился.

— За ним! — завопил он. — За мной! — И нырнул в ворота, а за ним по пятам свора подручных.

Лже-лейтенант, рослый парень по имени Буассанкур решил, что он дал барону приличную фору на старте, и тот успел добежать до спасительного крова в доме номер двенадцать по улице Шарло. Поскольку тревога, поднятая Симоном, подняла охранников, высыпавших в тюремный двор, Буассанкур почёл за лучшее удалиться и спокойно увёл за собой патруль, предоставив привратнику объясняться что да как. Он не мог последовать за Симоном, потому что у того могли возникнуть к нему вопросы. Если бы Буассанкуру и его людям пришлось объясняться, неизвестно, к каким это привело бы последствиям и для них, и, возможно, для Корти. «Лейтенант» рассудил, что при любых обстоятельствах лучше всего увести «патруль» в противоположную сторону, а потом разбежаться поодиночке. Ясно, что операция, запланированная на сегодняшнюю ночь, провалилась.

Что касается де Баца, предположение Буассанкура частично оказалось верным. Барон бросился бежать к улице Шарло. Он руководствовался скорее инстинктом, нежели здравым смыслом. Слишком велико было его замешательство, чтобы он мог рассуждать трезво. Барон понимал только, что по случайности или из-за предательства его тщательно подготовленный план не сработал, а у него самого земля горит под ногами. Никогда, даже в роковое утро казни короля барон не чувствовал себя так скверно. Если его схватят (фактически на месте преступления), ему определённо придёт конец. Никакие попытки влиятельных знакомых не избавят его от необходимости объяснить, зачем он пытался получить доступ к августейшим узникам. Следовательно, единственное спасение — в скорости.

Де Бац бежал так, как никогда в жизни ещё не бегал, и всё-таки погоня приближалась.

Для шестерых помощников полковника, собравшихся на перекрёстке улицы Тампля, топот бегущих ног был первым указанием на то, что настало время действовать и действия будут совсем иного рода, нежели ожидалось. Их беспокойство быстро переросло в тревогу. Следом за топотом раздался крик, отборная брань и быстро нарастающий шум, свидетельствовавший о погоне. Прежде чем Андре-Луи успел сообразить, что ему следует предпринять, преследуемый, в котором он узнал барона, поравнялся с ними, в нескольких крепких выражениях объявил о провале и приказал спасаться.

Произнеся почти на бегу свою короткую речь, полковник первым нырнул в тёмную пасть улицы Шарло. Остальные в бездумном порыве последовали было за ним, но Андре-Луи их остановил.

— Назад! Надо задержать погоню! — сдавленно крикнул он. — Прикроем его отступление.

Заговорщики опомнились и сообразили, что таков, действительно, их долг. Чем бы это им ни грозило, жизнь барона необходимо спасти.