Возвращение: Стихотворения

Я не Иван-царевич. Стал шутом я.
Без бубенцов колпак, и черный он.
Кому служу я? Герцогу пустому
Или царю по имени Додон?

Помещику ли в стеганом халате,

Имеющему с ключницей роман?
За шутки на конюшне он заплатит
Тому, кто будет зваться царь Иван.

Нет! Всё не то. Всё пряничная сказка.

Я в трезвой современности живу.
И здесь моей комедии завязка,
Которую страданьем я зову.

Кругом бараки — белые сараи,

Дорога. Белый снег затоптан в грязь.
А я блаженный, я взыскую рая,
И судорожно плача, и смеясь.

Колпак мой черный. Сам я шут угрюмый.

Мы бродим по квадрату: я и ты,
Железом отгорожены от шума
И от мирской опасной суеты.

Но я боюсь, что мир жестокий хлынет

И нас затопит, не заметив нас.
Но я боюсь, что в мир нас кто-то кинет,
С нас не спуская неусыпных глаз.

Туда — нельзя. Сюда — не пробуй тоже,

И в стороны с надеждой не гляди.
И там квадрат какой-то отгорожен:
Работай, спи, и пьянствуй, и блуди.

Я — шут. Но почему-то невеселый.

Да ведь шутов веселых вовсе нет.
Шут видит мир холодным, серым, голым,
Лишенным всех блистательных примет.

Но знаешь ли, что царская корона

Не так ценна, как шутовской мой шлык,
Что в наше время ненадежны троны,
А шут поныне страшен и велик.

1954

Кикиморы

Ах, наверно, Иванушку сглазили,
Изменился Иванушка в разуме.

На последнюю стал он ступенечку,

Да и начал умнеть помаленечку.

— Что же дальше? Там глубь черноводная,

Где кикимора злая, голодная,

Как проклятая схватит за ноженьку,

Водяною потянет дороженькой

Прямо в омут, где водятся черти,

Где спознаешься с черною смертью,

Где не будет душе покаяния,

Где не будет с любимой прощания.

Водяной панихиду отслужит,

А над омутом горько потужит

Дорогая моя, ненаглядная,

С ней и мука была мне отрадная,

С ней и горе мне было, как счастье,

Без неё станет счастье напастью.

1954

«Хоть в метелях душа разметалась…»

Хоть в метелях душа разметалась,
Всё отпето в мертвом снегу,
Хоть и мало святынь осталось —
Я последние берегу.

Пусть под бременем неудачи

И свалюсь я под чей-то смех,
Русский ветер меня оплачет,
Как оплакивает нас всех.

Может быть, через пять поколений,

Через грозный разлив времен
Мир отметит эпоху смятений
И моим средь других имен.

7 декабря 1954

Обыкновенный ужас