И вот благополучие раба:Каморочка для пасквильных писаний.Три человека в ней. Свистит трубаМетельным астматическим дыханьем.Чего ждет раб? Пропало все давно,И мысль его ложится проституткойВ казенную постель. Все, все равно.Но иногда становится так жутко…И любит человек с двойной душой,И ждет в свою каморку человека,В рабочую каморку. Стол большой,Дверь на крючке, засов — полукалека…И каждый шаг постыдный так тяжел,И гнусность в сердце углубляет корни.Пережила я много всяких зол,Но это зло всех злее и позорней.
1954
«Смеюсь, и хочется мне плакать…»
Смеюсь, и хочется мне плакать,Бесстыдно плакать над собой,Как плачет дождь в осеннем мракеНад жалкой речкою рябой.В одежде и в душе прорехи,Не житие, а лишь житье.Заплачу — оборвется в смехеРыданье хриплое мое.Смеюсь, как ветер бесприютный,Промерзший в пустоте степей.Он ищет теплоты минутной,Стучится он у всех дверей.Смеюсь… В трактире, на эстрадеСмеется так убогий шут,Актер голодный. Христа радиЕму копейки подают.
1954
«Ожидает молчание. Дышит…»
Ожидает молчание. ДышитИ струной напрягается вновь.И мне кажется: стены слышат,Как в артериях бьется кровь.От молчания тесно. И мало,Мало места скупым словам.Нет, нельзя, чтоб молчанье ждалоИ в лицо улыбалось нам.
1954
Тоска татарская
Волжская тоска моя, татарская,Давняя и древняя тоска,Доля моя нищая и царская,Степь, ковыль, бегущие века.По соленой Казахстанской степиШла я с непокрытой головой.Жаждущей травы предсмертный лепет,Ветра и волков угрюмый вой.Так идти без дум и без боязни,Без пути, на волчьи на огни,К торжеству, позору или казни,Тратя силы, не считая дни.Позади колючая преграда,Выцветший, когда-то красный флаг,Впереди — погибель, месть, награда,Солнце или дикий гневный мрак.Гневный мрак, пылающий кострами,То горят большие города,Захлебнувшиеся в гнойном сраме,В муках подневольного труда.Всё сгорит, всё пеплом поразвеется,Отчего ж так больно мне дышать?Крепко ты сроднилась с европейцами,Темная татарская душа.