Возвращение Тарзана в джунгли

Плывя к востоку, руководствуясь расположением звезд, он вскоре почувствовал, что башмаки начинают отягощать его. Скинуть их — было делом одной минуты. Вслед за ними в волнах океана очутились брюки. Он был готов освободиться и от пиджака. Однако, вспомнив о драгоценных бумагах, спрятанных в боковом кармане, Тарзан решил удостовериться в их целости и сохранности. Поэтому, вместо того чтобы скинуть пиджак, он засунул руку в карман, стараясь нащупать содержимое. Карман был пуст.

Теперь он понял, что нечто большее, чем простая месть, заставило Рокова столкнуть его за борт. Рокову нужно было завладеть бумагами, которые отнял у него Тарзан в Бу-Сааде.

Он выругался и бросил свой пиджак и рубашку на потеху волнам. Обнаженный и облегченный, он свободно поплыл прямо на восток.

В первых проблесках зари стали заметны смутные очертания какого-то предмета, поднимавшегося над поверхностью океана. Несколько взмахов — и он добрался до остова разбитого судна.

Тарзан взобрался на него и решил дождаться здесь полного рассвета.

Море было спокойно, разбитое судно слегка покачивалось на волнах, убаюкивая пловца, не смыкавшего глаз в течение двадцати часов. Тарзан устроился на мокрых, скользких досках и вскоре забылся во сне.

Солнечный зной рано разбудил его. Он почувствовал мучительную жажду, забытую в следующий момент, ибо ее заглушила радость сразу двух открытий. Первое— перевернутая и плавающая вблизи спасательная шлюпка, второе — узкая полоска земли, протянувшаяся далеко-далеко, вдоль горизонта.

Тарзан прыгнул в воду и поплыл к шлюпке. Холодные волны океана освежили его. С некоторыми усилиями ему удалось подвести шлюпку к судну и втащить на борт.

Здесь он внимательно осмотрел шлюпку и не обнаружил больших повреждений. Тарзан сделал из обломков подобие весел и направил шлюпку к берегу.

Только после полудня подплыл он к земле настолько, что мог ясно различать очертания ее берегов. Перед ним находился вход в маленькую бухту. Леса и расположенная к северу возвышенность были странно знакомы ему.

Уж не привела ли его судьба снова к родным джунглям?

Когда шлюпка вошла в бухту, последние его сомнения рассеялись. Прямо перед ним, на берегу, в тени девственного леса, стояла знакомая хижина, выстроенная еще до его рождения покойным Джоном Клейтоном, лордом Грэйстоком.

Едва только нос шлюпки мягко врезался в песок, Тарзан спрыгнул на берег. Сердце готово было от радости выскочить из груди. Перед его глазами были снова хижина, берег, ручей, густые джунгли, темная непроходимая чаща.

Мириады птиц с причудливым оперением наполняли окрестности щебетаньем и криками.

Снова Тарзан пришел в родной ему край! Все, что он успел усвоить в цивилизованном мире, сразу отошло на задний план. Громкий, дикий крик раздался над джунглями, — это кричал Тарзан, Тарзан-обезьяна, большой и могучий зверь!

Последовало минутное молчание, а затем прозвучали в ответ: с одной стороны — глухой рев льва Нумы, с другой — испуганный вой исполинской обезьяны.

Тарзан направился к ручью и утолил жажду. Затем он приблизился к хижине. Дверь была закрыта. Он отодвинул засов и вошел внутрь. Там все было по-прежнему: тот же стол, та же кровать, та же колыбель, полки, шкафчики, которые стояли здесь двадцать три года.

Желудок начинал напоминать о себе. Голод заставил Тарзана искать еду. В хижине не было никаких запасов пищи, не было и оружия. Только на стене висела его старая веревка, еше пригодная для охоты. Он перебросил ее через плечо и направился в джунгли.

Тарзан шел тихим, осторожным шагом, как ходит дикий зверь в поисках добычи. Он вглядывался в землю, но, не найдя свежих следов, обратил свое внимание на верхушки деревьев. Вскоре он забрался туда — и уже первый прыжок с ветки на ветку наполнил его сердце радостью. Все сожаления и боль сердца были забыты. Теперь он жил полной жизнью. Теперь он был поистине свободен! Кто бы после этого вернулся в смрадные, грязные города цивилизованного человечества, кто бы предпочел их великому миру и великой свободе джунглей? Только не он!

Еще засветло добрался Тарзан до водопада. Он служил местом постоянного паломничества лесных зверей, утолявших свою жажду студеной и чистой водой.

Здесь же по ночам, в густых зарослях, прятались, поджидая антилопу, громадные кошки Сабор или Нума. Сюда приходил кабан Хорта — и сюда же пришел искать добычи Тарзан, человек-обезьяна.

Устроившись на длинной и низкой ветви, он ждал около часа. Наступили сумерки. Вдруг в густой чаще он услыхал слабый шум, хрустение веток и шуршание раздвигаемой листвы. Это был Нума, лев, вышедший на охоту.

Кто-то приближался по тропинке к водопою. Секундой позже на повороте показался кабан Хорта.

Заросли, в которых прятался Нума, были спокойны, зловеще спокойны. Хорта миновал Тарзана. Еще немного — и Нума бросится на кабана одним прыжком. Тарзан представлял себе, как сверкают глаза Нумы, как он, затаив дыхание, готовится к прыжку и к яростному реву, от которого его жертва застынет на месте, не имея сил бежать от страшных когтей.