Возвращение царя обезьян

– Чжу Бацзе, дорогой, ну какие у меня могут быть проблемы с полицией? – Великан добродушно улыбнулся. – Готовить слуг закона несложно, так же, как обычных людей. А уж форме детишки как рады! Ссорятся из-за неё, поделить не могут. Ещё бы раздобыть морскую или офицерскую, но люди быстро умнеют и стараются со мной не встречаться.

– Ой, всё, хватит про людоедение, а? – нахмурившись, рыкнула Ольга. – Я, конечно, понимаю, что фактически, с точки зрения биологии, человеческое мясо ничем не отличается от другого мяса, содержит кучу питательных веществ, употреблять его в пищу так же естественно, как и мясо любых других животных, но… В общем, вы демоны, вам без разницы, но у нормальных людей так не принято, поэтому попрошу при мне воздержаться от подобных тем.

– Она нас строит, – вытерев жирные губы тыльной стороной ладони, заявил Чжу Бацзе.

– Вовсю, – согласно кивнул ракшаса.

Богиня шла, не касаясь земли. Рядом с ней шли дети, которых она не рожала. Она держала за руку мальчика и девочку, безусловно самых красивых малышей на свете, одетых в традиционные платья изумрудного цвета, украшенные изображениями красных цветов и птиц.

Волосы девочки, хоть она была совсем ещё ребёнком, были туго стянуты и заплетены в сложную причёску. Красные и золотые бусины на деревянных шпильках не гремели, потому что вся троица словно плыла по воздуху.

Кони спали, фырча, прядая ушами и крыльями. Их просторные стойла были вычищены и светлы, как комнаты во дворцах. Янтарный свет солнца просачивался через узорные решётки на окнах, заливая золотом чистый пол.

Конюх насыпал в вёдра спелый ячмень и красную морковь. Его спина была мокрой от пота, а лицо умиротворённым.

– Император… – Богиня склонилась в поклоне. Её белые одежды осветили конюшни, затмив солнце. Дети исчезли, её руки вновь оказались пусты, и на обеих ладонях открылись глаза, дарованные Буддой.

Конюх разогнул спину и улыбнулся.

– Не пора ли прекращать смешить богов и демонов, мой господин? – терпеливо спросила богиня. – Никто не верит в победу и могущество обезьян. Вы в один миг можете покончить с их дикой игрой.

– Но если я остановлю это, то сойду со своего пути, – ответил император, вытирая руки ветошью. – С пути сойдут и обезьяны, и тот, кто называет себя царём обезьян, и все, все, все люди, демоны, боги, звери, рыбы, птицы, травы, деревья, цветы и даже камни сойдут со своего пути. Реки понесут свои воды не туда, куда должно. Само небо закружится и упадёт, забыв про свой путь.

Разумеется, богиня не была уверена, что всё так категорично и взаимосвязано. Философия философией, но жизнь в земном мире идёт не совсем так, как об этом высокопарно рассуждают бессмертные, беспечно поедая персики в императорском саду.

В конце концов, эти захватчики всего лишь обезьяны. Даже если оставить в живых десяток из всего этого стихийного «войска», через каких-нибудь пятьсот лет им снова не будет счёта. И конечно, они найдут себе нового царя, несчастные зверьки, привыкшие быть рабами. Как знать, может быть, их новый царь будет более благоразумным, чем эти два дурака…

– Толстозадая Гуаньинь!

Богиня аж подпрыгнула от неожиданности, а потом медленно повернулась на звук отвратительного голоса. Ухмыляющийся вождь обезьян отвесил ей шутливый поклон. Его дикая свита смеялась, осклабив зубы.

– Я не толстозадая, – прошептала Гуаньинь. Не услышал бы кто…

Бессмертные мудры и деликатны, они даже не улыбнутся бессовестной, низкой шутке. Богиня могла не волноваться, что может услышать разговор о своём «толстом заде» где-нибудь в тени колонн дворца, что кто-нибудь посмеет хотя бы заикнуться об этом, но в мыслях-то…

– Я – император, богиня, – ухмыляясь, напомнил Хануман. – И если я так захочу, тебя только так и будут называть. Писарь, пиши! «Я, император Сунь Укун, повелеваю: с сего дня и до конца времён всем и каждому называть богиню Гуаньинь – Гуаньинь Толстозадая!»

Побагровевшая от злости богиня обернулась к настоящему императору:

– Значит, таков мой путь, великий Юй-ди?

Но тот лишь улыбался в усы и молчал.

Гуаньинь медленно вышла из конюшен и встала на террасе. Часть перил была выломана, на мраморном полу тут и там виднелись трещины. Император намеренно позволял обезьянам разрушать свой дворец. Обитель бессмертных. И отныне она обречена на оскорбительное прозвище, потому что император считает, что таков путь.

– Ненавижу обезьян, – сама себе сказала богиня и камнем бросилась вниз с тридцать шестого неба.

– Смотри, звезда упала! – Ольга подёргала Укуна за рукав.

Уже давно рассвело. На небе сверкнула, падая, далёкая белая точка. И как только она рассмотрела её своим человеческим зрением?

– Это не звезда, – хмуро ответил царь обезьян.

У него вдруг разболелась голова, как будто её зажали в тиски. Давно он не испытывал этого ощущения. С последнего путешествия на запад.

– А что же?

– Так падают только боги. Нам пора. Путь долгий, а времени совсем мало, пока вы предавались пустым разговорам, мытью и праздному легкомыслию, рис взошёл и требует полива.

– Какой рис? О чём он? – нахмурилась девушка.