Возвращение Цицерона

- Ты, Клубникин, совсем ещё мальчишка, - сказала старушка. - Мне через два месяца девяносто шесть трахнет.

- Да, - подумав, согласился Клубникин. - Ты, Макаровна, наверное динозавров ещё помнишь?

- Нет, динозавров не помню, - ответила Макаровна. - А вот волки точно водились в наших лесах. И лоси тоже водились. Рогатые такие, прямо жуть. Сама видела.

- А я кроме мухоморов в наших лесах никакой живности не встречал, сказал Клубникин. - Видно, действительно не старый еще. Надо бы завтра за грибами сходить, может зайца увижу или крота, или даже червяка какого-нибудь. Буду потом через двадцать лет молодым рассказывать, что водились в нашем лесу подземные зверьки и букашки разные.

А вечером, перед самым чаем, когда пришли Владислав Валентинович с Ириной Константиновной, Алеша вспомнил о дне рождении пенсионера Клубникина и всем рассказал об этом.

- Давайте ему что-нибудь подарим, - предложила Светлана Борисовна.

- Это тот самый Клубникин, который на всех жителей деревни написал по несколько доносов, - сказал Владислав Валентинович. - Я бы ему гремучую змею или скорпиона подарил.

- Владик, - укоризненно проговорила Алешина мама. - Он же пожилой человек, совсем одинокий...

- Так вот я и говорю, что одинокий, - ответил писатель-фантаст. - А с гремучей змеей ему было бы намного веселее.

- У меня есть новая электрическая бритва, - сказал Алексей Александрович. - Я ею ни разу не пользовался. Давайте подарим её Клубникину, она мне совершенно не нужна.

- Значит на день рождения у вас на Земле принято дарить ненужные вещи? - спросил Фуго, и Алексей Александрович почему-то покраснел.

- Нет, - ответил он. - Это она мне не нужна, потому что у меня есть другая бритва. А Клубникину вполне может пригодиться.

- Вы думаете, у него нет бритвы, и он бреется кухонным ножом? - не унимался Фуго.

- Бритва у него конечно есть, - ответила Светлана Борисовна. - Но здесь главное внимание, а не сам предмет.

- Ладно, уговорили, - махнул рукой Владислав Валентинович. - Я этому склочному старикашке тоже что-нибудь подарю. У меня новый карманный радиоприемник лежит. Лет десять лежит и ни кому не нужен. Пусть слушает.

- А у меня почему-то нет ненужных вещей, - расстроился Фуго.

- Ничего, - успокоил его Владислав Валентинович. - Поживешь несколько лет в своем доме, обрастешь барахлом, а потом поймешь, что большая часть этих вещей тебе совершенно не нужна.

Садимся пить чай, - пригласила Светлана Борисовна, и все начали занимать места за столом.

На этот раз Алексей Александрович сел подальше от двери, по другую сторону стола. Теперь он был спокоен за свое место, и когда в гостиную вошел Иван Бурбицкий, Алексей Александрович даже улыбнулся ему и кивнул на приветствие.

- Как хорошо, что мы спасли Цицерона, - внимательно оглядывая стол, сказал сержант милиции. - Наконец-то можно послушать продолжение его истории. - Затем Бурбицкий пробрался к окну и из-под самого носа у Алешиного папы забрал чашку. - Простите, Алексей Александрович, это моя.

- Нет! - вдруг не выдержав, жалобно вскрикнул Алексей Александрович. Это моя чашка! Вот жена не даст мне соврать, и Алеша может подтвердить, я пью из неё чай уже больше десяти лет! Алеша, ну скажи же ему, что это моя чашка!

- Бабушка рассказывала, что подарила её папе, когда я родился, пришел Алеша на помощь отцу.

- Да? Жаль, - возвращая чашку на место, сказал сержант милиции. - Я тоже успел к ней привыкнуть.

Наконец пришло время слушать Цицерона. Все уже напились чаю, угостились свежими плюшками, а Фуго, после всех этих душевных переживаний и беготни даже успел задремать.

- Ну давай, Цицерон, - сказал сержант милиции. - Рассказывай, как там тебя по вселенной мотало. Мы уже готовы.

- Тогда слушайте, - ответил Цицерон. - Следующая глава называется "Юность".

"Моя юность закончилась так же быстро, как и детство с отрочеством. Университетов я не кончал, Достоевского не читал, я даже не знал, что такое дискотека, роликовые коньки и жевательная резинка.

Вся моя юность прошла в космическом корабле, где весь путь до планеты я должен был прислуживать хозяину, который меня купил. О, это был пренеприятный тип, и его имя говорило само за себя - Майкл Злопыхин. Он называл меня "железной болванкой" и все время был чем-то недоволен. В первый же вечер Злопыхин приказал подать ему кофе в постель. А когда я принес и, как он просил, вылил кофе на одеяло, Злопыхин чуть не разбил мне фотоэлемент пепельницей.

Я был ещё недостаточно опытен в житейских вопросах и, все, что мне говорили, понимал буквально. Когда хозяин приказал мне "слетать на камбуз и свистнуть что-нибудь поесть", я вышел в коридор и долго пытался взлететь, но у меня ничего не вышло. Затем я прошел на камбуз, достал еду и часа два просидел над ней - учился свистеть. Но и свистнуть у меня ни разу не получилось.

Когда через три часа я вернулся в каюту без еды и рассказал Злопыхину о своей неудаче, он снова едва не разбил мне фотоэлемент, но на этот раз молотком.