Возвращение в Белоземицу

Алкоголь почти выветрился из головы, да и не успел я опьянеть. Как так получилось, что, выпив большую часть бутылки остался трезвым – старался не думать, тоже списав на последствия ритуала. Удобная вещь, вообще то, я на него уже начал сваливать всё что не понимаю или считаю странным.

Алкоголь выветрился, а ясность мышления всё никак не приходила. Почему-то не укладывалось в голове услышанное, или не хотело укладываться.

– Ладно, Ян, я так понял, ты, как и я не можешь ответить на все мои вопросы, – она кивнула, и я предложил: – может быть тогда просто расскажешь всё с самого начала? Что можно.

– Ничего нельзя... Я даже не знаю, что могу, а что нет озвучить. Иногда ты спрашиваешь, как там, за столом, а я сразу понимаю: это нельзя. Очень странное чувство. Можешь задать вопросы, но не обещаю, что отвечу…

Думаю, молчу, пытаясь собираться с мыслями, но в голове почему-то вопрос лишь один и он опять одолевает, буквально вырывается грустным:

– Так всё-таки почему не сказала кто ты?

– А ты конечно о себе сразу выложил всё как есть, да? – с некоторой издёвкой удивляется она и я невольно соглашаюсь. – Не сказала, потому что мы никогда не говорим этого. Да как бы ты отреагировал?! Можно узнать, по некоторым приметам, но сама ведьма не признается в своей сущности это даже в некоторых книжках писалось раньше. Хотя, книжки за эти века кто только не писал, столько противоречий…

– Тогда почему призналась там, за столом?

– Ты всё равно бы узнал, какой смысл скрывать? Малые тебе бы сказали.

– А кто они такие, откуда взялись?

– Что знала – уже рассказала, – развела руками девушка. – Они просто есть и всегда были. В городах тоже иногда живут, но редко, чаще в таких вот деревнях, подальше от людских толп. Сказки про домовых или старичка-лесовичка не на пустом месте появились. Раньше, их было много, люди встречали иногда, но сейчас она почти не попадаются на глаза. Я сама впервые увидела, даже удивилась.

– О, – мне в голову пришёл, как показалось, хороший вопрос. – Так магия и волшебство всё-таки существуют? По-настоящему: посохи там, волшебники…

Яна впервые после возвращения домой засмеялась по-настоящему. Искренне, отвернувшись и пряча лицо, она прикрывала рот рукой и не могла остановиться.

– Ой, не могу… Дим, ну это же всё-таки сказки, нет, ну какой ты ребёнок…

– Сама ты… а ты – ведьма! – обиделся я.

– Ну не дуйся, кое-что есть, это правда, но совсем не такое как ты по телевизору видел. Да ты сам головой подумай.

– О чём?

– Например о том, что мы сегодня видели. И что ты делаешь последние… сколько там, четвёртый день, как ты пентаграмму чертил?

– Ты и об этом знаешь?!

– Знаю, пусть и в общих чертах. Как ты её активировал, где взял силу для этого и какой она была – могу только гадать. И ещё, никак не могу понять всё это время, где ты её начертить умудрился? Места же нет подходящего поблизости.

Я открыл рот что бы рассказать про натянутые капроновые нитки, пропитанные кровью и закрыл его. Вот оно что… Вот что Яна называла «странным чувством».

– Ага! – торжествующе возопила девушка. – Ты тоже не всё можешь мне рассказать, почувствовал, да?

– Ян, а что это? Получается, я не хозяин своего тела? Но это же… – я задохнулся от мыслей, что мелькали сейчас в моей голове.

– Да, хозяин ты, успокойся. И если захочешь, если перешагнёшь через нежелание – вполне можешь мне поведать всё что в твоей беспокойной голове прячется. Вот только не приведёт это к добру, о чём твоя вторая сущность тебя только что честно предупредила. Знаешь, как маленьким грозят: «ай-ай-ай, не надо так делать», вот здесь что-то подобное.

– Ладно, новый вопрос. Зачем вы нас убиваете?

Яна грустно качнула головой:

– Ты и это уже спрашивал… Дим, если бы я тебя убивала, наверно смогла бы рассказать, потому что перед смертью ты имеешь право узнать.

– Исчерпывающе… Ладно, а кто я вообще такой? Ну, то есть хранитель – это хорошо, а чего хранитель? Какие мои обязанности будут, если я дойду до конца?

– Это тебе должен рассказать твой наставник, если они у вас вообще есть, конечно. Я про вас мало знаю, да и про других живых и не живых тоже. Молодая слишком ещё.

– Не живых?! Ой, а сколько тебе лет на самом деле? Ты так говоришь… Может ты совсем старушка? – я вдруг представил, что целовался со столетней дряхлой бабкой, а потом с ней в баню ходил и мне едва не стало плохо…

– Да двадцать два, Дим, мы же вместе выросли, ты совсем что ли с ума сходишь?!

– Ну да, точно...

Не знаю, что спрашивать и о чём говорить. В голове вертятся десятки вопросов, но всё не то и всё пустое, я не хочу ничего этого знать. Яна смотрит на меня с грустью, почти с жалостью и вдруг предлагает:

– Я конечно понимаю, что ты мне теперь не доверяешь. Но лично я проснулась сегодня то ли очень-очень поздно ночью, то ли очень-очень рано утром и хочу спать. И хотя на это глупо надеяться, но может ты согласишься составить компанию и ещё немного поваляться в постели?