Возвращение в Брайдсхед. Незабвенная

Основным событием дня была «оперативка» у батальонного командира. Приглашение мы получили через вестового и собрались у полковника в купе, где застали его самого и его адъютанта в касках и полной амуниции. Первыми его словами были:

– Здесь у нас оперативное совещание, и каждый обязан быть одет по всей форме. То обстоятельство, что в данный момент мы в поезде, значения не имеет. – Я подумал, что нас выгонят, но он обвел всех свирепым взглядом и заключил: – Прошу сесть.

– Лагерь оставлен в позорном состоянии. Повсюду, куда я ни заглядывал, обнаруживались доказательства дурного исполнения офицерами своего долга. Состояние, в каком оставляется лагерь, – это лучшая проверка деятельности ротных офицеров. Именно от этого зависит добрая слава батальона и его командира. И я, – действительно ли он сказал это, или я просто передаю словами то возмущение, которое выражали его голос и взгляд, наверное, он все-таки этого не сказал, – я не допущу, чтобы моя профессиональная репутация пострадала из-за расхлябанности отдельных временно служащих офицеров.

Мы держали на коленях блокноты, дожидаясь, когда надо будет записывать распоряжения. Более чуткий человек понял бы, что не сумел произвести желаемый эффект; а может быть, он это и понял, потому что заключил тоном обиженного учителя:

– Я прошу всего только добросовестного отношения.

Затем, развернув свои заметки, стал читать:

– «Приказ.

Обстановка. В настоящее время батальон перебрасывается из пункта А в пункт В. Переброска производится по крупной железнодорожной магистрали, представляющей опасность в отношении воздушных бомбардировок и химических атак со стороны противника.

Задача. Моя задача – прибыть в пункт В.

Средства. Эшелон прибывает к месту назначения около 23 часов 15 минут».

И так далее.

Самое неприятное содержалось в конце под рубрикой «Предписания». Третьей роте предписывалось по прибытии эшелона на место приступить двумя взводами к выгрузке батальонного имущества и переброске его на трех грузовиках, имеющих ожидать в пункте прибытия, в район нового расположения части; работу производить до завершения; третьему взводу обеспечить охрану временного полевого склада, а также выставить часовых по периметру нового лагеря.

– Вопросы есть?

– Можно будет получить дополнительно какао для рабочей команды?

– Нет. Еще вопросы?

Когда я рассказал о полученных распоряжениях своему старшине, он вздохнул:

– Бедная третья рота, опять нам досталось.

И я услышал в этих словах укор за то, что настроил против себя батальонного командира.

Я сообщил новость взводным.

– Н-да, – растерялся Хупер. – Перед ребятами неловко. Они жутко разозлятся. Что это он, где грязная работа, так обязательно нас назначает?

– Вы пойдете в охрану.

– Так-то оно так. Да как я найду в темноте периметр?

Наступил час затемнения, и вскоре нас опять побеспокоил вестовой, уныло пробиравшийся вдоль вагонов с трещоткой в руке. «Deuxieme service!»[1] – сострил кто-то из сержантов пообтесаннее.

– Нас обрызгивают жидким горчичным газом, – объявил я. – Немедленно закрыть все окна.

Затем я сел и написал аккуратненький рапорт о том, что жертв нет и ничего из ротного имущества не заражено и что мною выделены люди для проведения перед выгрузкой из эшелона наружной дегазации вагона. Как видно, батальонного это удовлетворило, потому что больше он нас не дергал. Когда совсем стемнело, мы уснули.

Наконец, с большим опозданием, мы прибыли на наш разъезд. Ради соблюдения военной тайны и в целях лучшей боевой подготовки нам надлежало сторониться платформ и вокзалов. Прыжки в темноте с подножки вагона на шлаковую насыпь повлекли за собой неизбежные беспорядки и увечья.

– Построиться на дороге под откосом! Капитан Райдер, третья рота, как всегда, не торопится.

– Да, сэр, у нас там кое-какие сложности с известью.

– С известью?

– Для наружной дегазации вагонов, сэр.

– О, какая добросовестность. Можете этим ограничиться и приступайте к делу.

Мои хмурые полусонные солдаты, бренча снаряжением, строились на дороге. Скоро взвод Хупера ушел, маршируя, во тьму; я разыскал трехтонки, расставил солдат цепочкой по крутому откосу, чтобы передавать грузы из рук в руки; и вот уже, занятые какой-то осмысленной деятельностью, все приободрились. Первые полчаса я работал вместе с ними, потом вышел из цепочки, потому что появился мой помкомроты, выехавший к нам навстречу с первым разгруженным грузовиком.

– Лагерь недурен, – доложил он. – Большой барский дом, и даже пруды есть. Еще постреляем уток, если повезет. Рядом деревня с одним питейным заведением и почтой. Никаких городов на много миль вокруг. Я занял на нас двоих отдельный домик.