Возвращение в Чарлстон

И все же она испытывала боль. Медсестра сказала, что каждый день кто-то звонил из Парижа, интересовался, как она себя чувствует. О ней беспокоились. Гарден не спросила, кто именно звонил, и сама ни разу не позвонила в Париж. Ей хотелось верить, что звонил Скай.

– Мисс Трейджер, по дороге из Женевы в Париж я не собираюсь выходить из купе. Распорядитесь, чтобы еду мне приносили туда. Я привыкла пить бульон между приемами пищи. И позаботьтесь, чтобы меня не беспокоили.

На вокзале их встречал Скай. Он крепко обнял жену:

– Дорогая, я так рад, что ты вернулась.

На мгновение Гарден показалось, что сбылись ее мечты, те, в которых она не решалась сознаться себе самой. Но она заметила, как он скован, как неестественно звучит его голос.

– Я тоже рада, что вернулась, – невозмутимо ответила она. – В Швейцарии слишком чисто, все так вылизано. – Она больше не позволит причинить себе боль. У нее теперь есть стена из лучшей нержавеющей стали.

Дома она сразу отправилась к себе. Скай пошел следом, преувеличенно оживленно рассказывая об общих знакомых – кто остался в городе, кто и куда уехал.

– Скай, я устала и немедленно лягу спать. Ты же понимаешь. Почему бы тебе не поужинать с кем-нибудь и не пойти куда-нибудь развлечься?

– Ты правда не возражаешь?

– Ну разумеется. Может быть, завтра мне захочется куда-нибудь пойти.

Гарден выпила бульон и продиктовала мисс Трейджер письма. Она не имела ни малейшего представления, какая почта приходила на ее имя в то, как она его называла, трудное время, не знала, отвечала ли она. Теперь Гарден послала почти одинаковые письма матери, Пегги, Уэнтворт, тете Элизабет. Сообщила, что отдыхала в Швейцарии. Альпы очень живописны. Было очень холодно, но мороз легко переносится из-за солнца и сухого воздуха. Возле отеля был бассейн с подогретой водой, окруженный снежными сугробами в форме крепостных стен. Она здорова, счастлива и посылает им привет.

На следующий день она велела мисс Трейджер разыскать в «Вог» Конни Уэзерфорд. Они вдвоем отправились пообедать.

– Я совсем отстала от жизни, – призналась Гарден. – Даже не видела февральскую коллекцию. Что нового? Куда мне отправиться прежде всего?

Конни погрузилась в анализ мира моды, от которого у Гарден голова пошла кругом. Эта девушка знала все детали и подробности, вплоть до последней пуговицы. Единственное, что уловила Гарден, – юбки стали еще короче, а черный был по-прежнему основным цветом.

– Как вам это нравится? – спросила Конни. Она встала и прошлась около стола, забавно копируя манеры манекенщиц. На ней был вязаный костюм из черной шерсти, Гарден не видела ничего проще. Прямая юбка едва закрывала колени, жакет был скорее похож на свитер, с узким рукавом, накладными карманами и без всякой отделки, даже без пуговиц. Более строгого костюма невозможно было представить. Правда, поверх простой белой блузки Конни надела массу бижутерии – жемчуг, золотые цепочки, огромный, усыпанный рубинами кулон и золотую цепь, звенья которой соединялись яшмовыми кольцами.

– Потрясающе, – ответила Гарден. Она действительно была потрясена.

Конни уселась, чрезвычайно довольная собой.

– Разумеется, все это простая бижутерия, – сказала она, – но так и задумано. Бижутерия теперь считается шиком, при условии, конечно, что это хорошая бижутерия, и достаточно смелая. Это главная новость. Разумеется, Шанель. Она настоящий гений. Основная идея – сделать одежду как можно проще, совсем незаметной. И масса украшений. И днем, и вечером. Старик Пуаре почернел от злости. Он по-прежнему изобретает платья, собранные вручную из бус, и прочее в том же духе. Знаете, что он сказал? Он заявил: «Ну и что же изобрела эта Шанель? Роскошную нищету». Здорово, правда? Он сказал, что женщины в платьях от Шанель выглядят как оголодавшие телеграфисточки.

– Он, похоже, расстроен, Конни, вы выглядите в этом прекрасно, но не знаю, подойдет ли такое мне.

– Идеально подойдет. Вы так великолепно изящны. Гарден потрогала свои запавшие щеки:

– Я стараюсь поправиться. В черном я похожа на труп. Шанель работает с цветом?

– Ни в коем случае. Она практически все делает в черном цвете. – На лице Конни появилось забавное таинственное выражение. Она придвинула стул поближе и перегнулась через стол. – Я знаю способ, – шепнула она.

Конни рассказала, что получила доступ за кулисы мира моды. Там существует целая сеть шпионов и агентов, и дело это не менее тайное и опасное, чем разведка любой страны. Мужчины и женщины, обладающие фотографической памятью и художественными способностями, по подложным документам получают доступ к коллекциям, а потом рисуют то, что видели. За эти рисунки производители массовой одежды платят целое состояние. Дешевые изделия оказываются в магазинах едва ли не раньше, чем клиенты домов мод получают свои, ручной работы, оригиналы. Еще более ценными считаются лекала, муслиновые выкройки, по которым кроят оригиналы. Они дают возможность точно воспроизвести оригиналы, полностью воплощая замысел модельера. Тот, кто имеет доступ к лекалам, может сам устанавливать цену.