Возвращение в Эдем. Книга 2 (др. изд.)

Поздним утром в пятницу Филипп вышел из своего офиса, расположенного в конце Маккуори-стрит, и повернул направо, поднимаясь на холм. За спиной у него пролегала Кольцевая набережная с ее старыми паромными пристанями, вдающимися в Сиднейскую бухту, и мыс Беннелонг-Пойнт, на самом краю которого вздымалось причудливое здание Оперного театра. Как правило, Филипп не отказывал себе в удовольствии полюбоваться окрестностями, но сегодня ему было не до них. Неделя выдалась тяжелой. С самой свадьбы, состоявшейся в прошлый уикенд, Джилли пребывала в столь возбужденном состоянии, что он серьезно опасался за ее здоровье. Он ведь ничуть не возражал против того, чтобы досрочно прервать их вояж в Америку и вернуться в Австралию, дабы поддержать Стефани в ее великий день. Пока он занимался делами в США, Джилли изнемогала от безделья, поскольку не нашла в универмагах «Мейси» и «Блумингдейл» ничего из того, что раньше служило ей утешением, а потому готова была мчаться куда глаза глядят. Неожиданное известие о приближающейся свадьбе Стефани плюс возможность вновь выступить в роли замужней подружки невесты стали долгожданным предлогом для сокрушительных расходов, и в самолет Джилли села, полностью обновив гардероб, причем шляпа ее оказалась настолько большой, что для нее потребовалось отдельное место. Она с радостью предвкушала столь волнующее событие, кое должно было полностью изменить жизнь ее лучшей подруги.

На свадьбе с Джилли явно случилось что-то не то, решил Филипп. Повинуясь внезапному порыву, он свернул налево, на другую сторону Маккуори-стрит, и углубился в Королевский ботанический сад, протянувшийся вдоль крутого обрыва от Сиднейской бухты до Маккуори-Пойнт. У него еще оставалось время до делового обеда, назначенного на Элизабет-стрит, и он позволил себе сначала разобраться в своих дурных предчувствиях. Любой случай, который мог бы вывести Джилли из равновесия, любую ссору или скандал, ставшие причиной ее недомогания, он исключил сразу же – не потому, что это было так уж невозможно (его жена, обладая взрывным темпераментом, легко способна была вспылить, если ее спровоцировать), а потому, что она почти все время пребывала у него на глазах. Он точно знал, с кем беседовала она и кто разговаривал с нею, к тому же она собрала целую коллекцию поздравлений с возвращением и комплиментов по поводу своего наряда. Собственно говоря, Джилли произвела фурор как привлекательная женщина, находящаяся в самом расцвете зрелой красоты, которая точно знает, как следует одеваться, чтобы выглядеть наилучшим образом.

Но что-то ведь все-таки случилось, уныло думал Филипп, проходя через сад и не обращая внимания на цветущие на клумбах вокруг гибискусы и олеандры. С того самого дня Джилли вела себя очень странно, чередуя гнетущее депрессивное состояние и полное безрассудство в стиле «какого черта?». Он знал, что по ночам она лежит без сна, а утром не может встать с постели, и что на этой неделе она отказалась от занятий аэробикой и утренних посиделок за кофе с подругами. Кроме того, его жена стала больше курить и почти напрочь лишилась аппетита. Вне всякого сомнения, с нею случилось нечто такое, что нарушило ее душевное равновесие.

Филипп подошел к границе сада и остановился, глядя на Фермерскую бухту. Впереди лежало Тасманово море, за которым простиралась неизведанная гладь южной части Тихого океана. Развернувшись, он побрел по Аллее королевы Елизаветы, которая протянулась вдоль береговой линии бухты, пытаясь разобраться в своих мыслях. Единственное, что изменилось и что стало полной неожиданностью на свадьбе Стефани, это была сама Стефани. И теперь Филипп не мог отделаться от ощущения, что именно преображение Стефани и стало тем самым событием, с которыми до сих пор не смогла примириться Джилли.

Филипп давным-давно уяснил для себя, что, как и в любых отношениях между лучшими подругами, в дружбе Джилли и Стефани всегда присутствовал элемент зависти или ревности, во всяком случае, со стороны Джилли. Это началось еще в те времена, когда они только-только подружились, задолго до него, и Джилли, даже став взрослой, так и не избавилась от этого чувства. Разумеется, Стефани здесь совершенно ни при чем, учитывая ее доброту и то, насколько сильно она любила Джилли. А вот Джилли так и не смогла простить подруге, что та обладала состоянием Харперов, хотя, Господь свидетель, в отчаянии думал Филипп, у нас самих денег столько, что хватит не на одну жизнь и еще останется. Филипп был преуспевающим сорокалетним холостяком, когда Джилли вышла за него замуж, и с тех пор, будучи адвокатом, отнюдь не бедствовал. А после того как он открыл представительство своей фирмы в США, дела его пошли еще лучше. Даже учитывая экстравагантность Джилли, у них всегда было достаточно средств, чтобы вести чрезвычайно роскошный образ жизни для такой бездетной пары, как они.