Возвращение в грядущее

Всегда ли разумно поступала Надя? Да, она отдала весь свой математический талант, чтобы, скорректировав Эйнштейна, доказать раскрытой «тайной нуля» непреложность изменения масштаба времени при субсветовых скоростях. Ей хотелось удержать этим от звездного полета любимого человека, но удалось лишь освободить место математика в экипаже. Американец Генри Гри отказался лететь, поскольку не смог бы вернуться к современникам. Вместо него за математическое открытие и спортивную форму взяли Надю, но перед самым стартом. Сборы ее были более чем поспешны. И вот после свадьбы в невесомости, когда супруги остались наедине…

— Это мама! Понимаешь, мама! Проверяла мои пожитки…

— И что же? Обнаружила космическую контрабанду?

— Не смейся! Это ужасно! Ведь появление нашего ребенка может сорвать звездную экспедицию! Вынула пилюли, не подумав!

— Что ж, — усмехнулся Никита. — Будешь последовательницей Софьи Ковалевской не только в математике.

— Что ты хочешь сказать?

— Придется нам с тобой счесть наш космический брак фиктивным, хотя мужу твоему не требуется увозить тебя за границу для получения там высшего образования, запретного для женщин в царской России.

— А как же ты? — растерянно спросила Надя. — Станешь рубить себе пальцы, как отец Сергий?

— Нет! Зачем же? Ковалевский пальцев себе не рубил. Просто был порядочным человеком. Или сомневаешься во мне?

— Ну что ты! Но как же мы скажем всем?

— Семейная тайна, — прошептал Никита, делая большие глаза.

И вот теперь этой «семейной тайной» Надя рассчитывала обезоружить своих недругов, сделать неприменимым к ней изуверский закон о ношении женщинами мужского платья.

Представив себе перекосившиеся физиономии папийца св. Двора и герцога Ноэльского, Надя снова рассмеялась.

А может быть, ей все-таки следовало бежать? Но ведь она прыгала с двадцатого этажа университета, потом ринулась в инопланетную пропасть!..

Когда дамы под предводительством девицы де Триель отправлялись в тюремную башню, подвыпивший король напутствовал их.

— Поверьте, целомудренницы, не мог же король пренебречь папийским запретом носить бабам мужскую одежду. Разве маршал Френдляндии непременно должен быть в штанах? А важны-то не штаны, а что в них: мужчина или женщина! — И Кардий VII захихикал.

Когда процессия дам-визитерш вернулась, заняв свои места за столом, девица де Триель прошептала на ухо королю:

— Единственный раз в жизни я счастлива, оказавшись неправой! Скорее, умоляю вас, мой возлюбленный король, пригласите своего маршала Надежанну к столу. Закон не распространяется на нее!

Кардий VII растерянно озирался, отыскивая глазами своего «царственного брата».

А тот уже совещался с папийцем св. Двора, после чего подошел к королю.

— Ваше всевластие! Посланец св. Двора считает, что Дева-воительница не может быть лишена его пастырской заботы, поскольку не выяснено, откуда она прилетела по воздуху: с неба или из ада, поддержав отлученного от церкви злодея.

— Но… — пробормотал Кардий VII. Однако герцог властно прервал его.

— Осмелюсь напомнить вам, ваше всевластие, пункт мирного договора. По нему так называемая Дева, летавшая по воздуху, подобно нечистой силе, передается для заботы о ней слугам Святой Службы увещевания. А против нее ни вы, ни я, истые приверженцы святой папийской, крепкой, как скала, веры, ничего поделать не можем, — и он снисходительно улыбнулся королю, который обрел корону, но не смелость использовать власть для освобождения Надежанны, уже сыгравшей свою роль.

— Да поможет ей всевышний, — вздохнул король, осеняя себя символом папийской веры.

— Или силы, пославшие ее, — добавил герцог. — Не нам, царственный мой брат, заботиться об этом, когда стол ломится от яств и вина.

Глава пятая ТАЙНА КОРОЛЕВСКОЙ КРОВИ

Оптимист — не тот, кто не знал отчаянья, а тот, кто пережил его.

А. Н. Скрябин

Только в безлунные дождливые недели осени бывают такие непроглядные ночи, как в этот раз в Ремле.

Две темные, закутанные в плащи женские фигуры, неразличимые на фоне черных стен замка, пробирались к подножию его тюремной башни на берегу Сонмы.

Ноги скользили по мокрым от накрапывающего дождя камням.

— Осторожнее, госпожа де Триель, здесь придется спуститься к самой воде, — слышался из-под капюшона высокий голосок впереди идущей.

Казалось странным, что каменистый берег, сливающийся с основанием башни, покрыт кустарником.

Но стволы растений жадно проросли сквозь трещины в камне и так распустили ветви, что позволили скрыть под ними лодку.

Обе фигурки, балансируя на ходу руками, перебрались в суденышко, закачавшееся под их ногами.

Первая из них села на весла, предусмотрительно обвязанные тряпками, и лодка бесшумно отчалила от башни.

Почти рядом прозвучал голос часового, невнятно окликнувшего на тритцанском языке не людей в лодке, а своего собрата, ближнего стража.

— Мнят себя здесь хозяевами, — зло прошептала девица де Триель.

— Хозяева, зажатые в тиски осады! Моя госпожа, им трудно позавидовать.