Возвращение в грядущее

— Вы прекрасно знаете, что это гнусная ложь! Впрочем, ложь — ваша сущность, вы не мыслите себе в жизни ничего иного, кроме лжи, — гордо сказала Надежанна, цепенея от ужаса и своих собственных слов.

Папиец сокрушенно покачал головой.

По мере того, как рыцарь О Кихотий говорил, глаза Лилии де Триель расширялись. Иногда она вскрикивала от неожиданности или от восхищения, влажным взором глядя в лицо этого чем-то отличающегося от всех человека.

— Я сделаю все, что вы хотите, — сказала она, когда Никита закончил. Но я не вижу пути к освобождению Надежанны. Потайная дверь, которой воспользовался в первый день ее заключения этот молодой человек, обнаружена и строго охраняется.

— Надежанна отказалась от побега, теперь следует избавить ее от поползновений слуг увещевания на ее доспехи и достоинство, дабы не посмели изуверы унизить ее.

— Разве это спасет ее? — удивилась де Триель.

— Это поможет нам, — загадочно ответил Никита.

— Ах, лучше бы я остался тогда на месте божественной Надежанны! воскликнул Сандрий.

— Еще лучше, дорогой мой Санчо, если бы она не осталась на коронацию, — ответил О Кихотий и обратился к молчаливому бородачу: — Гневий, тебе придется вспомнить свое раменское прошлое…

— Я все понял, еще когда восхищался мудростью возвращенного вашей доблести браслета.

— Это были мудрые советы моих друзей с такими же браслетами, друзей, рассеянных по всему свету.

Дождь усилился, лодка причалила к своему прежнему месту, а две тени снова растворились на фоне стен замка.

Девица де Триель появилась в холодном полутемном зале пиршеств и потребовала у стражей немедленно вызвать из королевских покоев герцога Ноэльского.

Один из двух стражей повиновался и вскоре вернулся, со стуком приставив алебарду к ноге.

Наконец появился наскоро одетый, недовольный и сонный герцог Ноэльский.

При виде дамы в мокром плаще он не удержался от привычного ему насмешливого тона.

— Вы всегда гуляете, миледи, по ночам в такую погоду? Вам надлежало бы жить на наших островах, там непогода чаще.

— Тем не менее я напомню вам, что непогожая ночь стоит сейчас во Френдляндии, в осажденном вашими врагами Ремле, очень благоприятствуя началу штурма и возможного конца…

— Ах, вы не досмотрели кошмар и решили поделиться им со мной.

— Да, ваше всесилие, поделиться некоторыми кошмарными тайнами.

— Если это не милая шутка, то беседу нашу следует продолжить в более благоприятном месте, миледи. В замке есть помещения, откуда не вырваться ни одному звуку.

И герцог, продолжая зевать, прикрывая рот рукой, повел девицу де Триель к двери в тюремную башню, но не наверх, по ступеням в круглый зал и спальню-клетку Надежанны, а вниз…

— «Камера откровенности», — объявил герцог. — Стоит ознакомиться с ее достопримечательностями. Вот полюбуйтесь. Эти клещи не для вытаскивания углей из камина, а для вырывания каленым железом живого мяса при увещевании, а другие, поменьше, — только для вырывания ногтей. Менее эффектно, но, уверяю вас, очень болезненно, судя по отчаянным воплям.

Лилия поморщилась.

— Но это пустяки по сравнению с такими орудиями, как, скажем, железный сапог, сдавливаемый винтами. Что может быть ужаснее тесной обуви? А здесь дробятся кости, с хрустом, моя миледи. Еще страшнее «Железная Дева». Их несколько разных размеров, есть и для дам. Они напоминают футляр для драгоценностей, куда в живом виде помещаются допрашиваемые. Вот так, смотрите, я открыл, и вы убедитесь, что вся внутренняя часть футляра усеяна, как иглами, кинжалами, вонзающимися в тело увещеваемого или увещеваемой ради их откровенности и достижения небесной дали блаженства, ждущих их. А дыба, я думаю, известна каждому. Ну как?

— Могу сказать вам, ваше герцогское всесилие, что не хотела бы видеть вас после штурма Ремля здесь в виде принуждаемого к откровенности.

— Ну знаете ли… если ваши тайны так же успокаивающе действуют, как ваши обещания, то я предпочитаю быть в покоях своего царственного брата.

— Вот о всяческом родстве, ваше всесилие, и пойдет речь.

— О родстве? — удивился герцог.

— Да, о родстве, предусмотренном условием введения в действие мирного договора между тритцами и френдляндцами, который избавил бы вас, ваше всесилие, от неприятностей, связанных с вашим пребыванием в этой «камере откровенности».

— Вы правы, несравненная, если имеете в виду женитьбу Кардия VII. К сожалению, прибытие его невесты, юной принцессы, моей сестры, задерживается.

— Должна вас огорчить, юная принцесса не приедет.

— Почему же? Ее не пропустят лютеры?

— Это тоже послужило бы препятствием, но дело хуже. Ваша милая сестра умерла от оспы.

— Умерла от оспы? Вы шутите?

— Оспой не шутят, ваше всесилие. Каждый из нас мог бы последовать за нею следом, если бы она успела приехать и повенчаться с моим королем.

— Так, — яростно затеребил свой ус герцог. — Чем еще вы меня сразите?

— Тем, что ваш всевластный отец жив и здоров, что радует меня не в меньшей степени, чем вас.

— Благодарю за вежливое участие.

— Это не участие, а родственные чувства.

— Родственные, вы сказали?

— Да, вам придется выслушать некоторые тайны королевской крови, вашей в том числе.