Возвращение в Мальпасо

Мы поболтали часик, а потом я все-таки добыл часть верхней одежды, и мы вышли во дворик подышать воздухом. Наконец-то потеплело, впервые по-настоящему запахло весной. Мы сели на одну из скамеек. Я приобнял Маринку. И тут она хлопнула меня по руке:

– Слушай, а с тебя ведь желание! И как ты его тут собираешься исполнять? Я же вопрос задавала. Помнишь?

Я улыбнулся:

– Еще бы. А я отвечу. Так, как понимаю это я. В данный момент и в этих условиях. Вот ты спросила, что такое любовь. И мне многие люди говорили разные интересные вещи. А недавно совсем помощник одного главы подкинул интересную идею, что здесь, в этом мире, конечно лишь время. Все остальное не ограничено ничем, кроме наших собственных убеждений…

– Что это за помощник такой? Главы управы района?

– Типа того. Как некая константа, есть огромная любовь к нам. К тебе, ко мне, к каждому человеку. Она выражена в жизни. В самой жизни. Мы получили ее даром, понимаешь? То есть бесплатно. Подарок такой. Это – любовь к нам. Огромная. Бесконечная, точнее. Любовь к тебе. Ко мне. Должна быть ответка…

– Какая?

– Мы должны сделать из жизни шедевр. Я – из своей. Ты – из своей. В рамках того отрезка времени, который нам дан. Из всех ее граней. В этом – наша любовь.

– Ю-у-ура, – жалобно протянула Маринка, – по-моему, тебя сильно стукнули… Опять ушел в философствования… Вот смотри, мы с тобой пара. Живем вместе. По крайней мере – жили, пока ты не уехал сюда. Собираемся пожениться. Любим друг друга. Да? И как твою философию применить к нашему простому примеру?

– Легко, – ответил я. – Это и есть одна из маленьких граней огромной конструкции. Как сделать из нее шедевр? Уважать мнение и интересы друг друга. Не врать. Не скрывать ничего. Быть верными. Знать, что нравится другому. Быть щедрыми… Заниматься сексом… Или просто сидеть, обнявшись…

– Это сложно.

– Очень.

– Да… – выдохнула она.

А через десять минут сбежала, сказав, что обещала заехать к троюродной сестре Вере, которая живет где-то на Ваське. Я же, посидев еще минутку, пошел обратно в палату.

В десять вечера, ложась спать, я получил сообщение: «Зая, спокойной ночи. До завтра. Желание твое».

Я, улыбнувшись, вернул титану небесный свод и уплыл в объятия Морфея.

II

А через неделю меня выписали. Стройка шла полным ходом, а салон на Пулковском начал заполняться автомобилями. Я съездил в оба места и достаточно быстро вернулся домой. Маринка собиралась в Москву, а я хотел остаться еще на пару недель. И тут – письмо на моей почте, проявился батя:

«Юрка, привет! Слушай, тут Лев Евгеньевич (дядя Лева, помнишь?) купил небольшое издательство и хочет немного перепрофилировать его работу. Собирает там молодежь в основном, ну и так далее… Я ему дал твою повесть почитать про лето, уж извини, без спроса. Ему понравилось. Опубликовать хочет. Только, говорит, маленькая по объему. У тебя есть еще что-нибудь?»

«Есть, батя, – отписался я. – Есть».

Он оказался у компьютера. Ответ прилетел почти сразу:

«Смешное? Про что?»

«Смешное, пап. Про любовь».

«Да ладно? Про любовь – и смешное?»

«А как иначе?» – ответил я вопросом на вопрос и пошел наливать себе кофе.

«Высылай», – ответил он.

И я выслал.