Возвращение в небо

Взлетел он вполне нормально, и в воздухе держал себя так, как вел бы себя каждый после длительного перерыва. «Як» послушно покорялся пилоту — он выполнил виражи, боевые развороты, бочки. Потом машина почему-то вдруг накренилась, перевернулась вверх колесами и пошла так, словно летчик готовился выполнить еще одну сложную фигуру.

В этом положении «Як» начал снижаться. Но в решающее мгновение случилось что-то непредвиденное: то ли пилот потерял чувство расстояния, то ли опоздал сделать какое-то необходимое движение. Только «Як» со страшной силой ударился о мерзлую землю и тут же взорвался…

Ко многому привыкли мы за годы войны. Привыкли мужественно воспринимать известия о потерях. Но гибель Михаила Баранова потрясла нас… Спустя три дня полк перебазировался дальше на запад, куда шли войска Южного (бывшего Сталинградского) фронта и вместе с ними — части 8-й воздушной армии.

На подступах к Ростову мы впервые услышали название речушки Миус, мало кому известной до тех пор. До Миуса уже долетали наши воздушные разведчики. На его западном берегу противник возводил солидные укрепления. Там, на Миусе, кончались следы его отступавших колонн.

Полк передвигался от аэродрома к аэродрому в направлении Ростова, который вот-вот должны были освободить советские войска.

Приземлились мы близ степной станицы Большой Орловки, где-то между Доном и Манычем. Зима была в полном разгаре — валил снег, мели вьюги. Полк летал мало — мешала непогода, да и самолетов к тому времени у нас оставалось совсем немного.

На очередные задания я вылетал с Остапченко в группе на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков. Николай остался без своего «Яка», и ему обычно давали самолет комэска Ковачевича. Это были вылеты с непродолжительными воздушными боями, так как и наши, и фашистские авиабазы располагались далеко от линии фронта.

Из каждого воздушного поединка мой ведомый выносил все новые впечатления. Когда я спрашивал: «Ну, как, Николай?» — он обычно отвечал двумя-тремя меткими фразами.

— Грязные, замурзанные «мессеры» похожи на замызганных собак, — сказал Остапченко в тот зимний день. — Белые, а от радиатора до хвоста у каждого тянется масляная полоса.

— Когда это ты успел рассмотреть такие детали?

— Да сегодня… Метрах в пятнадцати — двадцати от меня пронеслись двое.

— И ты не стрелял?

— Не имел права. Для этого надо было отвернуть в сторону и оставить тебя без прикрытия.

— Вижу по всему: пора выводить тебя на удар.

Вывести молодого летчика на удар, обеспечив ему успешную первую атаку, дело серьезное. В нашем полку, например, служило не так уж много начинающих истребителей. Их вводили в строй постепенно и умело. Особенно хорошо делал это Алексей Алелюхин. Однажды он полетел с группой, в которой было два молодых соколенка. Бой для наших завязался выгодно — фашистские бомбардировщики разбрелись, и их атаковали раздельно. Молодые летчики подбили «Юнкерса», но он все продолжал лететь. Увидев это, Алелюхин передал по радио своим ученикам:

— Разойдитесь-ка, ребята. Попытаюсь наглядно показать, как надо бить гадов!

Новички отвернули в стороны. Алексей Алелюхин проскочил мимо них к «Юнкерсу» и приблизился к нему строго в створе его киля. А затем так точно полоснул очередью, что вражеский бомбардировщик вспыхнул, как факел…

Наступление Красной Армии не остановили ни морозы, ни метели. Авиация, часто меняя свои базы, двигалась вслед за фронтом. Всего по нескольку дней находился наш полк на аэродромах близ Сальска и Зернограда, в тех самых местах, которые я в 1941 году облетал как инструктор Черниговского училища.

Здесь и узнали мы радостную новость: 268-я истребительная авиационная дивизия, в которую входил наш полк, была преобразована в 6-ю гвардейскую истребительную авиадивизию. На вечере, устроенном в честь этого события, заместитель командира полка по политической части гвардии подполковник Николай Андреевич Верховец тепло говорил о командире полка гвардии подполковнике Герое Советского Союза Льве Львовиче Шестакове и о начальнике штаба майоре Викторе Семеновиче Никитине, под чьим началом полк прошел трудный путь отступления от западных границ до Волги и сейчас вместе с наземными частями доблестной Красной Армии взял старт к победе.

Затем замполит огласил фамилии ветеранов полка: Асташкина, Елохина, Куницы, Маланова, Полоза, Рыкачова, Серогодского, Топольского, Тимофеенко, Шилова, Череватенко, а также тех, кто прославился в битве на Дону и на Волге. Среди них были: Баранов, Алелюхнн, Королев, Амет-Хан Султан, Головачев, Карасев, Ковачевич, Борисов, Дранищев, Бондаренко, Сержантов и многие другие. Некоторых летчиков из этой славной когорты уже не было в живых, но в полку свято чтили их память, не забыли их отвагу и мужество.

Добрым словом помянул в тот день замполит инженеров и техников, обеспечивших своим самоотверженным трудом успешную боевую деятельность полка. Были названы Спиридонов, Бутов, Фетисов, Карахан, Моисеев, Ляпунов, Зюзин, Косак, Юдин, Кацен и еще многие.