Возвращение в неизвестное. Книга 2

На самом деле всю поездку Эля обсуждала с Кором тексты новых песен и репертуар. К её восторгу у парня кроме музыкального оказался ещё один талант – поэтический. Оказывается, он потихоньку сочинял стихи, и хотел переложить их на музыку, но у него не особо получалось. Многое ему самому не нравилось, поэтому Кор с признательностью принял помощь Эли. Она пыталась уловить ритм его стихов, исправить огрехи и мысленно уложить строчки на знакомые мелодии и объяснила, в чём его подход к созданию песен ошибочен. Результат превзошёл все ожидания: к концу поездки новые песни у Кора оформились и зазвучали.

За день у неё в голове сложился репертуар и план репетиции.

Они вернулись из поездки слишком поздно для каких-то посиделок и все сразу разошлись по спальням.

А ночью она услышала, что кто-то проник в её комнату со стороны галереи.

* * *

Эля уже была в постели, переодевшись в длинную свободную ночную сорочку, ещё не затушила свечу, и пыталась микроскопическим почерком для экономии бумаги и стержня записать все пришедшие за день музыкальные идеи. Блокнот и ручку стоило экономить, такого качества бумаги здесь не было. Этой роскоши в этой эпохе не предвиделось.

Когда послышался звук открывшейся двери со стороны галереи, Эля насторожилась. В наличие какого-то кровожадного злоумышленника, пришедшего в замок по её душу, не верилось, но расслабляться не стоило.

– Может, Лютер? – мелькнула мысль и пропала, потому что из темноты раздался голос Коршеня:

– Не бойся, это я. Хочу поговорить.

– Почему у меня и сейчас? – растерянно спросила Эля и от неловкости натянула одеяло повыше, закрывая себя по шею.

– Наедине остаться никак не удаётся. А ко мне ты вряд ли пойдёшь.

Коршень вошёл и остановился на краю круга света, создаваемого единственной свечой. Подходить ближе он, кажется, не собирался, значит, действительно хотел только поговорить.

– Не бойся, если хочешь, я уйду.

Коршень сейчас был потрясающе привлекательным. Светлая рубашка выделялась в темноте, его рука привычно лежала кинжале, висящем на ремне. Он глядел на неё из полумрака блестящими глазами и, казалось, вышел из её снов, которые с завидной регулярностью снились ей последние ночи.

В животе заныло. Эля сглотнула.

– Нет, я не против, – пролепетала она. Потом поджала ноги и указала на освобождённое ею место на кровати. – Да ты садись. А о чём ты хотел поговорить?

Коршень сел и оказался от неё очень близко, буквально на расстоянии вытянутой руки.

Он помолчал, а потом сказал всего лишь одну фразу:

– Я хочу, чтобы ты была со мной.

Этих слов практически с порога Эля услышать никак не ожидала, от неожиданности слегка оторопела и совершенно не знала, что отвечать.

Волна совершенно противоречивых чувств, мыслей, желаний захлестнула её. Поток раздирающих её эмоций начал скручиваться в её груди в тугой узел. Напряжение росло, и оно уже грозилось вырваться в какой-нибудь глупой истеричной тираде.

Эля была абсолютна не готова к этому судьбоносному разговору и теперь пыталась взять себя в руки и не наломать дров: не сказать чего-то такого, о чем будет потом жалеть всю свою жизнь.

Она долго молчала, обняв колени под одеялом.

Коршень не торопил, а внимательно смотрел на неё, однако потом усмехнулся и эта добрая и грустная улыбка помогла и немного снизила Элину нервозность. Он первым же нарушил молчание.

– Я сказал что-то не то и не так? Но ты сама говорила Павлу, что у вас женщин с помощью этих слов можно взять под покровительство.

– А ты хочешь просто взять меня под покровительство? – Эля прекрасно помнила тот разговор, но бессознательно тянула время, чтобы понять, как выходить из этой весьма щекотливой ситуации. Она не знала, как себя вести и что говорить.

– Нет. Не просто. Я вообще хочу тебя видеть своей женой, и прожить с тобой всю свою жизнь, – не отрывая от неё блестящих глаз, глухо произнёс он. – Хочу, чтобы у нас с тобой были общие дети. Только не знаю, как ты к этому отнесёшься, в какой храм тебя вести. Да, если признаться, вообще не знаю, как при наших прыжках по эпохам заключить наш брак. Записи в храме сделанные в одном тысячелетии будут недействительны в другом. Не знаю, что мне сделать или сказать, чтобы ты по-настоящему назвала меня своим мужем.

– А почему так вдруг?

– Да не вдруг. Согласись, за последние месяцы многое произошло.

Он поднял руку, слегка приподнял её подбородок пальцами и заставил смотреть себе в глаза. Эля застыла и кроме этого лица на расстоянии вытянутой руки уже ничего не видела.

– После той нашей ночи в пещере, я долго думал, но тогда ничего не мог тебе предложить. Кто я? Старый наёмник без денег, без племени и, что самое главное, почти без будущего. Я тебе тогда был не пара. Но теперь всё изменилось. Я могу идти с тобой по жизни и защищать от … да от всего, чего смогу и помогать тебе жить.

Этот взгляд глаза в глаза и эти застенчивые нотки, проскакивающие в интонации, превратили эти простые слова в объяснение в любви.