Возвращение в неизвестное

Даже думать о том, что женщина могла сильно разбиться при падении на воду, он не стал.

— Ну, что будем делать? — оглядел мужчин Павел.

— Какая там высота до воды? — спросил Глеб.

— Метров тридцать или чуть меньше. У нас верёвка на двадцать.

— Значит, надо бежать за верёвкой. До Алатая недалеко.

— Ну не всем же бежать. Кто-то бежит, кто-то остаётся здесь.

— Она что, там одна останется до тех пор пока мы верёвку не принесём? — глухо спросил Коршень, переводя взгляд с Глеба на Павла и обратно.

Они не ответили, только переглянулись.

Глеб быстро прикидывал, как им разделиться. Однозначно выходило — ему идти с кем-то в Алатай, добывать лебёдку и верёвку нужной длины. Он точно добудет и точно вернётся.

— Надо взять с собой кого-нибудь из молодых наёмников, — подумал он. — И тягловая сила и защита в случае чего.

— Глеб, — пробасил Павел, словно подслушав его мысли, — по всему выходит, идти в Алатай тебе. Ты добудешь лебёдку даже без денег. Возьмёшь молодого, с которым мы в разведку ходили, Гора, и через полчаса под солнышком будете с горки Алатай наблюдать. Вещи тут оставляйте, налегке пойдёте. Мы тут втроём останемся.

Коршень согласно кивнул и в упор посмотрел на Павла.

— Кто к ней вниз пойдёт? Ты или я?

— А что сам думаешь?

— Я пойду.

— Хорошо. Спустим тебя по верёвке как можно ниже. Прыгнешь аккуратно ножками вниз. Она вон с самого верха свалилась. Мы вдвоём с молодым здесь с вещами останемся.

Он повернулся и проорал в дыру:

— Э-э-э-эля, скоро помощь придёт. Держи-и-ись.

И снизу на грани слышимости долетело слабое:

— Да-а-а.

* * *

Все детали обговорили быстро. Глеб с Гором собрались за несколько минут.

— Еды не забудьте принести, жрать охота, последнего кролика сегодня утром оприходовали. — бросил им вслед Павел, упаковывая тёплые вещи Коршеня в очередную магическую вещь под названием полиэтиленовый мешок, который должен был служить и поплавком, и сохранить вещи от намокания.

— Так, кинжал на поясе, арбалет на груди, мешок с одеждой и сапогами за спиной. Зелье обезболивающее я в мешок положил.

Всё, готов. Я закрепил верёвку. Спускайся. Помни, мы с Сичем тут недалеко, через день Глеб вернётся с лебёдкой, будем вас вытаскивать. Надеюсь, она не покалечилась там. Извини, фонарь со мной останется. Продержитесь денёк, — Павел осмотрел на наёмника, помолчал и добавил: — Хороший ты мужик. Ты ей нравишься.

И хлопнул его по плечу.

Коршень вылез через дыру в огромное тёмное пространство пещеры и начал спускаться по верёвке. Он был готов к тому, что вода окажется холодной, но всё равно, когда отпустил от верёвки руки и упал в озеро, у него перехватило дыхание от холода. Мужчина вынырнул, сориентировался и поплыл к берегу.

— Там выход… из воды есть… пра…вее метров десять, — раздался дрожащий Элин голос, когда он приблизился к берегу достаточно, чтобы встать на ноги.

Коршень осторожно выбрался на мокрый валун и в полумраке пещеры сначала не увидел её, однако потом всё-таки различил тёмную фигуру, лежащую на широком плоском камне.

— Как вы тут… матушка Элина?

Эле, которую в этот момент била крупная дрожь, одновременно стало и смешно, и грустно. Одной фразой невольно он напомнил о том, какая пропасть лежит между ними.

— Я нор. мально, — не поднимая головы и от слабости делая паузы в середине слов, тихо проговорила она, стуча зубами. — Почти. Только ударилась… сильно, испуга…лась, замёрзла и ко. коленку разбила о камни. Надо пере…одеться да сил… нет.

Коршень сделал шаг вперёд, окинул лежащую перед ним в полумраке женщину, поднял голову и прокричал:

— Павел, я добрался! У нас всё хорошо!

— Понятно! Мы будем тут! — долетело в ответ сверху.

— Ну, а мы будем сушиться и переодеваться, — уже нормальным голосом объявил Коршень.

— Су…хое в рюкзаке… И пенка… Это ков…рик такой длин…ный. На нём сидеть… теплее.

Коршень вытащил из её рюкзака пенку и разложил на камне, стянул с безвольного тела Эли мокрое платье, вытер её, заодно осторожно проверив, не сломано ли у неё что-нибудь, встряхнул от воды её меховую накидки и укрыл ею. Накидка была немного влажная, но от холода защищала.

Затем мужчина достал свои сухие вещи из мешка, укрыл как одеялом голые ноги женщины своей сухой меховой накидкой, вытерся, оделся в сухое, сел рядом с ней на коврик и почувствовал как даже под мехом её всё ещё колотит от холода и слабости. Пережитой ужас давал себя знать.

После некоторого колебания он лёг рядом, обвил её руками и ногами и тесно прижал к себе, ожидая взрыва возмущения, и уже был готов оправдываться. Однако женщина молчала и не сопротивлялась.

Постепенно её дрожь стихла, зубы перестали стучать, да и сам Коршень согрелся после ледяного купания.

Сколько так прошло времени в полумраке, было непонятно. Наверное, они задремали, грея друг друга. Он очнулся как от толчка и ощутил в своих руках тёплое, но неподвижное женское тело и испугался этой его расслабленности и неподвижности.

— Матушка?

— Зови меня просто Элина и лучше просто на ты, — услышал он тихий ответ из кольца своих рук, и в её голосе он почувствовал улыбку.

Да уж, их поза не располагала к вежливым расшаркиваниям.