Возвращение в Оксфорд

Только когда Паджетт просидел минут пять впустую у мышиной норки, Гарриет сделала то, что следовало бы сделать сразу, — попыталась собрать вместе всех членов профессорской. Каждый оказался там, где, в соответствии со своими последующими показаниями, и должен был оказаться. Но согнать их всех в одно освещенное помещение было нелегко. Гарриет отвела мисс Лидгейт в ее комнату и пошла за остальными, чтобы попросить их пройти в комнату мисс Лидгейт и оставаться там. Тем временем ректор умоляла студенток сохранять спокойствие и тоже оставаться на своих местах. К сожалению, только все утихомирились и появилась возможность установить местонахождение каждого, в здание вбежала какая-то любознательная особа. Прежде она отбилась от толпы в Старом дворе, а теперь, задыхаясь, принялась рассказывать о разгроме в трапезной. И вновь разверзся ад. Доны, покорно трусившие в стойло, совершенно потеряли голову и вслед за студентками метнулись в темноту. Мисс Берроуз возопила: «Библиотека!» — и ринулась прочь, казначей с яростным воплем устремилась следом, спасать казенное имущество. «Остановите их!» — крикнула декан, а мисс Пайк и мисс Гильярд, решив почему-то, что приказ относится к ним лично, кинулись вдогонку и тоже пропали. В этой суматохе каждый раз двадцать успел потеряться. Когда пробки вернули на место и всех удалось наконец собрать и посчитать, ночной налет уже закончился.

Удивительно, какой разгром можно учинить всего за несколько минут. Гарриет вычислила, что начала злоумышленница с трапезной, поскольку она располагалась в дальнем здании, откуда шум был не слышен, и за пару минут перевернула все вверх дном. С того момента, как вырубили свет в Тюдоровском здании, до того, как его вырубили в Новом дворе, прошло меньше десяти минут. Последняя, самая длительная часть налета — погром в комнатах — заняла от пятнадцати минут до получаса.

После службы ректор вновь обратилась ко всему колледжу, вновь велела не разглашать информацию о налете и призвала злоумышленницу сознаться, предупредив, что в противном случае все равно примет меры, чтобы ее выследить.

— Я не намерена, — продолжала доктор Баринг, — ужесточать дисциплинарные нормы или же наказывать весь колледж за поступок, совершенный лишь одной безответственной особой. Но я прошу каждого, у кого есть какие-либо соображения или сведения об этом глупом розыгрыше, прийти и дать показания лично мне или декану на условиях строгой конфиденциальности.

В конце своей речи ректор упомянула университетскую солидарность и со скорбным лицом удалилась. Мантия реяла у нее за спиной.

Стекольщики уже занялись разбитыми окнами. В трапезной казначей развешивала аккуратные таблички на место портретов с треснутыми рамами: «Портрет мисс Мэтьюсон. Ректор с 1899 по 1912 г. На реставрации». С газона на Старом дворе собрали черепки разбитой посуды. Колледж приводил себя в порядок и готовился предстать перед внешним миром в полной невозмутимости.

Не слишком обрадовало донов и то обстоятельство, что перед обедом к зеркалу в профессорской приклеили надпись из вырезанных букв: «ха-ха-ха» и грязное ругательство. Насколько удалось выяснить, с девяти часов в гостиную никто не заходил. Первой надпись обнаружила служанка, которая убирала в профессорской, — обнаружила уже во время обеда, когда понесла туда кофейные чашки, но к тому моменту буквы приклеились намертво. Казначей, которая после ночной суматохи недосчиталась баночки с клеем, нашла ее в профессорской на каминной полке.

После всех этих происшествий атмосфера в профессорской неуловимо изменилась. Речи стали жестче, покров вежливой отстраненности истончился, в воздухе витала напряженная подозрительность — только мисс Лидгейт и декан, чья невиновность была доказана, держались как ни в чем не бывало.

— Опять вам не повезло, мисс Бартон, — язвительно заметила мисс Пайк. — Что тогда, с библиотекой, что теперь вы первая оказались на месте происшествия, а преступника поймать не смогли.

— Да уж, — ответила мисс Бартон. — И впрямь не повезло. Если в следующий раз пропадет и моя мантия, наша ищейка почует неладное.

— Вот жалость-то, миссис Гудвин, — сказала мисс Гильярд, — вам так нужен отдых, а тут такой бедлам. Надеюсь, вашему мальчику лучше. Особенно обидно, только вы приехали, это началось: без вас все было спокойно.

— Все это очень досадно, — отозвалась миссис Гудвин. — Должно быть, она совсем помешалась, бедняжка. Неудивительно, что такие безобразия творятся в тех местах, где живут одни — или почти одни — незамужние. Я думаю, это своего рода компенсация — раз уж в жизни нет других радостей.

— Главная наша ошибка, — заметила мисс Берроуз, — в том, что мы все разбежались. Я-то понятно почему побежала в библиотеку — но зачем столько людей бросились следом?

— Я испугалась за трапезную, — объяснила казначей.

— О! Так вы все-таки туда прибежали? Я вас еще во дворе потеряла из виду.

— Я пыталась предотвратить катастрофу, потому и побежала за вами, — сказала мисс Гильярд. — Я же кричала, чтобы вы остановились. Вы что, не слы шали?