"Возвращение в Рай" и другие рассказы

Медведь взял губами осторожно с человеческой руки еду и проглотил ее в мгновенье. Вкусно. Но, может, это не сама еда такая вкусная. Может, она пропахла этим словом, которое человек повторял так часто. У него и руки пахли этим словом, и весь он был какой-то особый, сладкий, что ли.

– Ну иди, иди теперь.

Человек потрепал его за ухом и повернулся уходить.

«Моя бы воля, никуда бы отсюда не ушел», – подумал, вернее, почувствовал медведь. Но не послушаться маленького, вкусно пахнущего человека было невозможно. Он повернулся и, как ребенок, которого попросили выйти из комнаты взрослые, нехотя углубился в лес.

Он, конечно, еще придет сюда. И не раз. Разве можно не идти на такой запах? Разве можно не смотреть, пусть даже из чащи, не выходя на поляну, на такого человека? Как вы думаете, люди?

Медведь еще обязательно придет.

А вы?

ИОВ ПОЧАЕВСКИЙ

На самом нижнем уровне – на уровне чувств – смерть связана с запахом. Тяжелый и сладковато-удушливый – это, кажется, он заставляет всех находящихся в доме, где лежит покойник, разговаривать шепотом. И еще холод. Человеческая плоть, всегда встречающая тебя теплом при поцелуе или рукопожатии, по смерти обжигает безжизненной холодностью мрамора. Теплота и благоухание далеки от обычной смерти, как далек январь от августа. Теплота и благоухание это – имена молитвы. Молитва греет душу и благоухает, как кадильный дым. Если чье-то тело и после смерти остается теплым и благовонным, это значит, что душа, жившая в этом теле, продолжает молиться Богу, что и во дни земной жизни она так горячо стремилась ко Христу и так тесно с Ним соединилась, что даже плоть; ее тяжелая и грубая оболочка, пропиталась святостью и не хочет гнить после разлучения с душой.

Я говорю об Иове Почаевском.

О нем трудно сказать «он умер», легче – «его душа покинула тело три с половиной столетия назад – в 1651 году». А прожил он на земле 100 лет, 90 из которых был монахом! Такого игумена на Почаевской горе не было ни до, ни после Иова. Впрочем, что я говорю! Он и сейчас остается игуменом своего монастыря, и у него до сих пор можно брать благословение.

Через восемь лет после своего преставления Иов явился Киевскому митрополиту Дионисию и сказал, что Бог желает «прославить его кости».

Митрополит не обратил внимание на сказанное ни после первого, ни после второго видения. И только после третьего раза, когда Преподобный употребил угрозу, пришлось митрополиту собираться в путь и ехать в Почаевский монастырь.

Исцеления и чудеса начались сразу, как только могила праведника была разрыта и гроб извлечен из земли. И еще раздалось благоухание. Сильное и тонкое, чудное, нерукотворное.

Святое тело положили рядом с пещерой, в которой Иов проводил многие дни, упражняясь в непрестанной молитве. Осенний день памяти Преподобного совпадает с днем памяти Печерских отцов Дальних пещер. Подражая этим родоначальникам русского монашества, Почаевский игумен любил пещерное одиночество и умное предстояние перед Богом. Одно из песнопений службы Иову говорит: «Открой уста твои, пещера каменная, и скажи нам, как часто потоки слез Иова омочили тебя? Как его воздыхания стен твоих не расторгли? Как свет Божественный тебя не сожег? Как ангелы подвигам Иова удивлялись?»

Свет Божественный действительно озарял тесную пещеру. Это видел однажды один из учеников Иова. Это был тот же огонь, одетым в который стоял при служении Литургии Сергий Радонежский. Это был тот же свет, которым сияло лицо Серафима при беседе с Мотовиловым. Это был свет Фаворский, свет благодати, подаренной обновленному человечеству.

Интересно, что фамилия Иова была Зализо, т. е. «Железо». Своей твердостью, и постоянством в добре Преподобный оправдал свою фамилию. Думаю даже, если бы и вправду было у Иова железо вместо плоти и костей, то оно истерлось бы и искрошилось раньше 100-летнего возраста. Человек слаб, но его гибкая слабость может быть долговечнее твердости мертвого вещества.

От долгого стояния на молитве, от беспрестанных и многолетних трудов у Преподобного болели ноги. Вначале отекали, затем покрывались ранами. Со временем раны начинали гноиться и кровоточить. И вот теперь это тело, которое когда-то отставало от костей, которое прежде смерти было умерщвлено трудами, лежит рядом с местом своих подвигов и благоухает.

Его нетленную руку можно поцеловать. Она тепла, и если тебе будет страшно, то вовсе не от того, что ты прикасаешься к мертвому, а от того, что ты грешен, а Иов свят.

На иконах он держит свиток, на котором написан стих из 15-го псалма: Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление (Пс. 15,10).