Возвращение в Сонору

Профессор Суарес лично подписал письмо, показывая, как высоко оценил мое эссе о боевой магии койотов и сообщил, что меня готовы принять на исторический факультет без дополнительных экзаменов. К сожалению, стипендии иностранным студентам в следующем учебном году отменены, но если ему удастся получить несколько грантов, один из них обязательно будет передан мне.

Джокер не порвал и не уничтожил письмо, а просто отправил его в мусор, ясно давая понять, как высоко оценивает мои шансы получить высшее образование.

В конце концов, вынося эту упорную ненависть и презрение, я имела полное право знать, за что же, собственно, меня так ненавидят. Если Джокер считал, что тогда в библиотеке я подслушала какой-то важный его секрет, мне действительно пора было узнать его.

Одним словом, как говорила моя бабушка: если обидели незаслуженно, надо вернуться и заслужить.

Действовать следовало осторожно. Я выключила лампу и открыла окно. А затем встала на подоконник и выбралась наружу. Правительство разрешило койотам использовать пейотль, но только для религиозных церемоний и на территории резерваций. Учить меня осторожности было не нужно. Свой мешочек с сухими кусочками кактуса я в первый же день жизни в Логове спрятала под водосливом.

Подняться на шесть футов, нащупать под оцинкованным желобом кожаный шарик размером с кулак и вернуться в комнату заняло у меня столько же времени, сколько требовалось обычному человеку, чтобы пару раз чихнуть.

Две щепотки на полчашки горячей воды из термоса. Скрестив ноги, я села на пол и поставила чашку перед собой.

… услышь нас
повернувшихся к тебе,
послушай слово
молитвы нашей,
отец…

Повторить нужно было четыре раза, соблюдая один и тот же ритм и последовательность куплетов.

…зову тебя звуком погремушки,
зову тебя дымом,
зову тебя той половиной своей, которая живет во мне…

Я слегка раскачивалась и помогала себе равномерными хлопками.

… ты отвечаешь отовсюду,
священный дух везде,
вечная душа…

Чашка словно сама собой оказалась в моих ладонях. Не отрывая взгляда от звездного прямоугольника окна, я медленно выпила все до капли.

Шамана, отправляющегося в полет, обычно держали за одежду его родственники и соплеменники. Маниту моего деда был так силен, что его приходилось приковывать цепью.

Что могло удержать здесь меня? Выдернув пару длинных волосков из косы, я привязала запястье к ножке красной лампы.

Ответы на мои вопросы находились вне моего разума, и потому я плавно поднялась к потолку и поплыла к раскрытому окну. Поток прохладного ветра подхватил меня, словно лепесток яблони и понес к Логову.

Здесь тоже было темно, лишь тонкая полоска света выбивалась из-под полированной двери с хрустальной ручкой.

— Он хочет развода… — женщина плакала, — … он сказал, что заберет Вилда.

— Успокойся, Элис. Я решу эту проблему. Просто ни с кем больше это не обсуждай, ты меня поняла?

— Тссс… — Я опустила глаза. Снизу на меня смотрел мальчик лет семи, темноволосый и бледный.

Обойдя меня, он молча направился к следующей двери, а затем обернулся и поманил за собой.

— Нет, ты выйдешь за Генри, — старческий голос стягивал лоб словно железной проволокой. — Один наследник не гарантирует нашей семье надежного продолжения рода. К тому же мальчишка неуправляем. Кто знает, что из него получится.

— Но я его не люблю!

— Глупости. Я один раз позволил тебе сделать выбор самой. Ты помнишь, чем это закончилось.

— Ты меня не заставишь.

— Мне и не нужно. Достаточно сообщить полиции, что ты знала о покушении, и сына у тебя заберут. Если от тебя нет никакой пользы, Элис, мне все равно, где ты будешь — в тюрьме или в могиле.

Мальчик сел на пол и замер, обняв колени. Я уселась рядом и притянула его голову себе на плечо. Долго ждать не пришлось. За дверью послышалось шипение, словно старый приемник потерял волну, а затем через помехи прорезались новые голоса:

— Доктора, все как один, говорят, что Элис не сможет больше родить. Ты обманул меня, Вилд.

— Генри, ты не представляешь, до какой степени я сам разочарован…

— Мне плевать на твое разочарование. Я требую уравнять шансы.

— Каким образом?

— У меня тоже есть сын. Он получит право сразиться за наследство. Пусть империей ван Хорнов правит сильнейший.

Мальчик встал и, больше не глядя на меня, пошел в конец коридора. Уже через несколько шагов я перестала его видеть. Я оглянулась, куда дальше? В пяти футах от меня бесшумно распахнулась еще одна дверь.

За ней было темно, только далеко впереди на полу лежало круглое пятно света. Я попробовала считать шаги, но вскоре сбилась. Определить, где кончается эта комната не представлялось возможным, только эхо разносящихся вокруг шагов, подтверждало, что я нахожусь в закрытом помещении. Очень большом и совсем пустом, за исключением цилиндрического кожаного мешка, свисавшего с невидимого потолка на брезентовом ремне.