Возвращение в Сонору

Завтра пейотль покажет мне мою будущую жизнь, и если маниту приведут сюда предназначенного мне мужчину, я разделю этот напиток с ним. Сегодня же я должна сосредоточиться и полностью отрешиться от всего случайного и незначительного, потому что мне предстоит принять самое важное решение в своей жизни. Я на перекрестке жизненных дорог, и должна буду решить, принять ли мне дары духов, и готова ли я заплатить за них полную цену.

«Думай о смысле, — сказала бабушка, — а слова придут сами. Смотри внутренним взором, и увидишь истинную суть вещей».

Я закрыла глаза и подняла лицо к розовеющему закатному небу. Постепенно ощущение своего тела растворилось в тепле последних солнечных лучей. Руки и ноги казались невероятно далекими, разум парил над землей, и нарисованные на моих опущенных веках совиные зрачки приобретали все большую зоркость.

Из Семи Пещер ты возник,
Из Семи Тайниковых Теней
Явил быстроглазый свой лик…

Предметы вокруг обретали четкость. Оказывается, я по-прежнему сидела на одеяле. Вот она, фляга с брачным напитком, сложенные для костра дрова, сумка с маисовыми лепешками и вяленой гуавой. Только голос звучал по-птичьи звонко и руки казались дремлющими на коленях змеями.

Ты сошел, сошел,
У тебя копье с шипом.
Из стеблей колючих
Сплел ты копье с острием.
Не сокрушается мое сердце,
Не боится своей судьбы.

Удивительно, я действительно слышала шаги. Кто-то поднимался вверх по тропе. Осыпались из-под ног мелкие камешки, треснула сухая ветка. Не знаю, когда я успела обернуться в сторону пришельца, но теперь видела, как медленно, словно струясь в потоках горячего воздуха, плыла ко мне высокая широкоплечая фигура. Лица мужчины разглядеть было невозможно — он весь был словно соткан из голубого пламени, жар которого и пугал и притягивал одновременно. Рядом со мной раздалось шипение, затем тихий треск, и я, не глядя, поняла, что сами собой вспыхнули и загорелись поленья в костре.

Но все же что-то в нем было неправильно. Приглядевшись я различила тонкую алую линию, словно отсекающую его голову от тела. Это из-за нее он так тяжело и хрипло дышит? Руки сами поднялись к широким плечам, затем пальцы нащупали на горле раскаленную проволоку. Металл подался легко, словно шелковая лента, разомкнулся и скользнул вниз, а я, не в силах отвести глаза, потянула мужчину к себе.

* * *

Солнечный свет щекотал нос, щека уже пылала от дневного жара, а я никак не могла решиться открыть глаза. Твердое плечо под головой ощущалось надежным и спокойным, моя рука, лежащая на мужской груди равномерно поднималась и опускалась в такт тихому дыханию. Все происходящее казалось бы мне правильным и закономерным, если бы не запах лежащего рядом человека.

Это был не Роб, от него никогда так не пахло. Привычный запах лимонника и морской свежести был почти полностью заглушен пряным дурманом и острой нотой опасности.

Была не была. Я медленно приоткрыла глаза и рванулась в безуспешной попытке вскочить на ноги. Из-под широких темных бровей на меня внимательно и напряженно смотрели сияющие расплавленным янтарем волчьи глаза. Джокер! Вилд ван Хорн!

Новая попытка освободиться отозвалась резкой болью. Только теперь я поняла, что несколько прядей моих волос опутывают его шею. Снова потянула, дернула и повалилась на спину.

— Уходи! Тебя не должно быть здесь!

Не обращая внимания на разбросанную вокруг одежду, ногами столкнула его с одеяла. Неожиданно легко Джокер перекувыркнулся в воздухе и встал, опираясь в камень скалы всеми четырьмя… лапами.

Передо мной стоял самый настоящий волк, большой и черный. Неужели Джокер смог снять проклятие колдуна? Или… я пошарила глазами по земле. Вот он, ошейник, это я сама, своими руками, сняла его вчера ночью.

Все еще не веря, уставилась на свои пальцы. Так и есть — тонкая красная полоса, слегка вздувшаяся, как от ожога. И несколько волдырей на ладонях. Да кто мы такие, что духи послали нам такую великую Силу? Дрожь пробежала по телу, и волк, словно чувствуя мое смятение, отозвался глухим рычанием.

Уже не рассуждая и не колеблясь, я бросилась к костру и выхватила из едва прихваченных пеплом углей, горящую головню. А потом, пока волк ничего не успел понять, упала на живот и провела между нами широкую черную полосу.

— Уходи. Это не наш выбор. Это духи играли с нами.

Волк рванулся вперед и всем телом ударился в невидимую стену. Потом еще и еще раз.

Накатывало отчаяние. Уже не справляясь с застилающими глаза слезами, я закричала:

— Это не настоящее! Наведенное! Обман! Я не принимаю. — Скулеж зверя перешел в отчаянный визг. — Вилд, это не наш выбор. Это зачем-то нужно нашим духам. Но я отказываюсь. Уходи.

Он ударился в стену так, что упал и несколько секунд не шевелился. А у меня вдруг заныло плечо. Уже подозревая самое страшное, я подняла руку и нащупала у основания шеи болезненно вспухший рубец. Его метка? Как я могла ночью ничего не почувствовать?