Возвращение в Сонору

— Так это тот парень, что приезжал к тебе на Мазерати? Который, как чокнутый филин, пялился на тебя весь вечер в «Мескалито»?

Разве можно что-то скрыть в Восточном Харлеме? Я даже и не пыталась:

— Тот самый.

— Ну, что тебе сказать. Похоже, он крепко на тебя запал, крошка.

Я поморщилась.

— Думаю, он и сам в безвыходном положении.

— Вот как? — Дон оторвался от бумаг и взглянул на меня поверх угнездившихся на кончике носа очков. — Интересно получается иногда. Вот посмотришь на такого со стороны, кажется, что весь в шоколаде. А принюхаешься, так нет.

Не удержалась от улыбки. Очень похоже. Прямо в точку.

— Дон, мне важно, чтобы мои условия нельзя было потом оспорить в суде. И чтобы я могла в любой момент расторгнуть соглашение.

— Да, я внес нужные правки. И если ты думаешь, что он воспользуется договором, чтобы уложить тебя в койку, то зря беспокоишься. Такой лазейки он не предусмотрел.

Как раз этот аспект меня не волновал. Джокер был слишком горд, чтобы унижаться до лжи. Тем более перед женщиной, которую он считал не значительнее грязи под ногами. Раз он сказал, что моя тушка его не интересует, значит, так оно и было.

— Держи свой договор. — Дон снова сложил листки и аккуратно поместил их обратно в конверт. — Ничего он не оспорит. Если подпишет, конечно. В чем я лично очень сомневаюсь. Хотя, должен сказать, ты знаешь себе цену, Лина. Не уступай ему ни крейцера.

* * *

В довершение всех моих бед лифт в нашем подъезде не работал. Последним усилием воли я заставила себя подняться на пятый этаж и вползти в квартиру. Хотелось сесть на пол и не шевелиться до Рождества.

Врешь, не возьмешь! Я побрела на кухню и упала на табурет. Пустой стол встретил меня наскоро нацарапанной от руки запиской. Корявый почерк Квентина извещал, что они с Вуньефе будут поздно, а меня на плите ждет кастрюлька супа. Эта новость заставила взбодриться.

Суп? Мне? Целая кастрюлька? Я подскочила к плите, подняла до зеркального блеска надраенную металлическую крышку и с наслаждением втянула в себя густой мясной запах. Боже, благослови женщин, умеющих правильно подобрать специи для «супа-а-ля-креола»!

Глава 23

ВИЛД

«Компания «Ван Хорн Файненшл Инкорпорейтед» (далее именуемая Компания) обеспечивает заключение договора аренды принадлежащих ей земель на восточном склоне хребта Скагит (округ Сонора) с сообществом койотов-пайюта (далее именуемым Сообщество)… Арендная плата составляет 1 (один) далер в год…»

В последние дни я смеялся больше, чем за прошедшие десять лет. Мой расчет оказался верен. Покахонтас не изменилась ни на йоту. Ни крейцера для себя. К тому же, она сама выбрала крючок, на котором я смогу удержать ее, самый острый, самый надежный.

Все-таки было приятно, что она отказалась от денег. Единственная из всех знакомых мне женщин. Лине всегда было наплевать на то, сколько стоит моя машина и сколько «весит» банковский счет. Я до сих пор не решил, уважать мне ее за это или ненавидеть. Потому что деньги были моим самым надежным, самым смертельным оружием — быстрее пистолета, острее ножа.

Другое дело, что и сам я ей не был нужен, ни с деньгами ни без. Впрочем, я и сам иногда сомневался в своем существовании вне выстроенной мной системы ценностей. Иногда поздно вечером, когда я оставлял в гараже свой Мазерати, поднимался в пентхаус, сбрасывал на спинку дивана бесстыдно дорогой пиджак, клал на столик бумажник, часы, запонки, мне страшно было подойти к зеркалу. Вдруг я никого в нем не увижу.

«… после вступления Вилда ван Хорна (далее именуемого Владелец Компании) в права собственности на землю, он обязуется продать вышеуказанные участки Сообществу за сумму в 1 (один) далер…».

Правки в договор были внесены грамотно, Покахонтас вымарала из текста пару моих ловушек и предусмотрела для себя аварийный выход. Впрочем, иного я и не ожидал — тупицей она никогда не была.

Я развернул кресло к застекленной стене с видом на Нью-Амстердам. Застроенный небоскребами Манхаттас казался отсюда оскаленной пастью дракона. За синей лентой реки, перечеркнутой кое-где пунктирами мостов, начинались районы, застроенные старыми четырех-пятиэтажными кирпичными особняками. Кое-где море красного кирпича, пронзали прямоугольники многоэтажных праджектов[34] — убежище городского отребья, бандитские гнезда. Ближе к горизонту, город жался к земле сплошным одеялом одно- и двухэтажных домишек.

Меня всегда забавляло, что Новый Амстердам, такой материальный и тяжеловесный, управляется деньгами, не существующими даже на бумаге (что уж говорить о золоте), отсроченными сделками и правами, которые почти всегда можно оспорить. Никто, кроме нас, реальных владельцев этого города, не слышал подземной дрожи, не замечал расходящихся импульсов от лопнувших финансовых пузырей. Зато брызги от этих взрывов оседали на землю отвратительными ошметками: заброшенными домами, бывшие владельцы которых не смогли выплатить кредит, заваленными мусором пустырями, ширящимися палаточными городками — последним приютом бездомных.