Возвращение вещего Олега

Фотограф исчез. Прозвучал артиллерийский залп трехсекундной готовности, дед вскинул берданку, прицелился и с ударом гонга нажал на спусковой крючок. Айкидист упал. А дед, широко раскрыв рот и выпучив глаза, разглядывал свое ружье. Оно не выстрелило. Впервые за двадцать лет испытанная берданка дала осечку. В это время неубитый айкидист пришел в себя. С демоническим смехом он принялся скакать в своем углу, временами от радости теряя сознание. Вдруг он замер в неестественной позе и пристально посмотрел на деда.

- Шампанское в бачке, говоришь? На память, говоришь? - Он жестом подозвал фоторепортера. - Вот этого пня старого в анфас, профиль и со спины. - Он направился к деду. - И побыстрее!

Народ вокруг обрадовался, зашумел.

- Гаси, гаси его, старого!

- Убей изверга!

- Экспроприация экспроприаторов! - крикнул Спартак.

- Это ты чего? - спросил Олег.

- А это он его сейчас убьет, а цепь себе заберет.

Зал находился в предвкушении справедливости.

Но что-то было явно не так. Изуверы-зрители начали переглядываться, постепенно замолкать, и в наступившей тишине вдруг раздался жалобный стон. Дед сидел в своем углу ринга, раскачивался из стороны в сторону и заводил какую-то невероятно грустную, прощальную мелодию. Еле слышная вначале, она набирала силу.

Ой ты гой-еси, мухобой-трава,

Разрослася ты, нету моченьки,

А срубить тебя нету молодца,

Нету молодца в чистом полюшке,

Увела его тяжкая долюшка.

Дева плачет по нему, убивается,

Дева писаная раскрасавица,

Третья ночь уже как не спит она.

Ой ты гой-еси, мухобой-трава.

Что не спится тебе, красна девица?

Аль забота изъела душеньку?

Али думаешь думу черную?

Али стон из-за моря слышится?

Али съела чего-нибудь не то?

Говорит она таковы слова:

"Оттого я сижу и кручинюся,

Что нашло на меня горе-горюшко.

Извела я того добра молодца,

Нету больше его в чистом полюшке.

Я его, змея подколодная,

Продала на чужие игрища,

И пришли за ним чуды-юдища,

Чуды-юдища очень страшные,

И забрали его от меня совсем.

Где же я теперь, горемычная,

Отыщу еще добра молодца,

Чтоб послать его вновь на игрища,

Как о том мне заявка прислана

На двенадцать штук добрых молодцов?"

Ой ты гой-еси, мухобой-трава,

Разрослася ты, нету моченьки,

Не гуляет никто в чистом полюшке,

Увела их всех тяжкая долюшка...

Последние звуки древней былины потонули в слезах. Слезы были горькие, соленые и искренние.

- Хороша былина, - крякнул Олег, вытирая глаза.

- Хороша, - подхватил Спартак. - Вот в который раз ее слышу, а все плачу. И ведь не я один - все плачут.

- А... а где дед? - открыв рот от удивления, спросил Олег и показал на ринг. Там сидел только мокрый от слез айкидист и лежала ржавая берданка. - Неужто убег?

- А как же, убег, само собой. На то он и ветеран, а не айкидист зеленый. Но как пел, как пел...

Однако дед не совсем убег. Он тихонько уполз за запасным ружьем, но теперь уже возвращался, держа в руках новенький, блестящий винчестер. Айкидист понял свою ошибку, но было уже поздно. Тогда он прибегнул к последнему шансу: повернулся к зрителям, воздел руки к небу и высоким голосом завопил:

Ой, попала заноза в пятку мне,

Ой, попала заноза длинная,

Ой ты гой-еси, моя пяточка...

Но это не помогло - его никто не слушал, а Спартак даже презрительно пробормотал под нос: "Плагиат!"

Когда айкидиста унесли, диктор объявил следующую пару.

- В красном углу ринга - древнерусский князь Олег (Вещий). Дисквалифицирован за фальстарт.

- Эге, тебя, - хмыкнул Спартак.

Олега вывели на ринг и поставили в красный угол.

- В синем углу ринга, - продолжил диктор, - бывший гладиатор Спартак, руководитель авторского восстания в Древнем Риме, экс-чемпион Рима. Дисквалифицирован за фальстарт.

Тотчас появились мальчики для подавания мечей. Они принесли Спартаку и Олегу по огромному двуручному мечу. На ринг вышел рефери и призвал участников поединка следовать традициям благородного боя.

Толпа загудела: бой обещал быть славным. Тут и там послышались отдельные выкрики - изуверы делали ставки.

Прозвучал залп трехсекундной готовности. "Что-то я забыл, пронеслось в голове Олега. - Ага! Пора подумать о смерти."

Но о смерти додумать опять не дали. Вместе с ударом гонга на ринг неожиданно выскочил какой-то коротышка со сморщенным воздушным шариком в правой руке и ткнул указательным пальцем левой в живот рефери.

- Поворачивай на Турцию, или взорву все к чертовой матери! спокойно, но достаточно громко, чтоб его услышали зрители, сказал коротышка.

- Ты кто такой? - так же спокойно спросил рефери.

- Террорист-угонщик! - торжественно объявил коротышка.

- А почему без оружия?

- А это что? - обиделся коротышка и дунул пару раз в воздушный шарик, который сразу принял грибовидную форму. - Сказано: поворачивай на Турцию!

- Надо посоветоваться с оргкомитетом, - заявил рефери и удалился.

Коротышка тем временем уселся посреди ринга и стал с любопытством посматривать то на Спартака, то на Олега. Его ехидная физиономия словно говорила: "А вот и не подеретесь!"

И точно: вместо рефери на ринг вышла длинноногая девица в открытом купальнике; она ослепительно улыбнулась и объявила: