Возвращение Владычицы (СИ)

Ее вдавливали в кровать, беспорядочно сминая постеленные поверх ложа покрывала, бывшие на ней одежды, разметавшиеся золотые волны волос.

Дыхание Морьо было рваным, обжигающим, оно дрожало, то и дело прерываясь, как и ее собственное. Дрожь его рук, лихорадочно шаривших по всему ее телу в поисках шнуровок и петель, через прикосновения передалась ей, и Артанис дрожащими руками исследовала его растрепавшиеся темные волосы, скрывавшие лицо, оглаживала затылок, шею, плечи, спину и бока Морьо, несмело расстегнув несколько верхних петель бархатной на ощупь куртки. Даже сквозь одежду она чувствовала сильные мышцы под горячей кожей феанариона.

Нэрвен прикрыла глаза и, не сознавая еще, что находится в плену так страстно желаемых ласк, почувствовала сладкое предвкушение чего-то, шумно задышав, неосознанно сжимая бока Карнистиро, который в это время тянул вверх дорожный камзол Артанис вместе с надетой под ним нижней рубашкой.

Вдруг отстранившись, Морьо проворно, словно слуга, стащил с нее сапоги и тут же его руки потянулись к поясу штанов бывших на Нэрвен, у которой от этого движения перехватило дыхание, а в голове было только ожидание того, что произойдет в следующий миг.

Кузен подхватил стройные ноги Артанис и уложил на постель, ложась рядом. Тут же с приглушенным стуком упали на пол один за другим сапоги Морьо. За ними последовали верхняя куртка феанариона и другие предметы их одежды, едва освободившись от которой, они крепко прижались друг к другу, мелко дрожа и беспрерывно ласкаясь. Кровь стучала в висках Нэрвен, она ничего не помнила и не знала, кроме того, что происходило с ней здесь и сейчас. Она желала… О, как же страстно она желала его всегда! И от этого вырвавшегося на волю желания, ее движения были синхронны с его движениями, а дыхание с его дыханием.

Карнистиро обжигал, плавил ее кожу своими прикосновениями — такой раскаленный и невероятно близкий теперь. Он приподнял голову, убирая с лица длинные черные пряди — на лице его читался гнев. Артанис взглянула, и ей сделалось страшно — мурашки волной пробежали вдоль тела. Темные губы Морьо сжаты в струну, скулы даже во тьме пылают насыщенным алым, черные брови гневно изогнулись, а из-под них на нее устремлены два темно-синих глаза, горящих красным светом, опасно мерцающим в зрачках. Вглядываясь в нее, Морьо покачал склоненной набок головой, трепеща крыльями носа, и стремительно толкнулся внутрь.

— Ах! — отрывисто вскрикнула Нэрвен, стискивая пальцами плечи феанариона, расширив устремленные на него глаза.

Миг, и он, словно отвечая на ее вскрик, ринулся вперед, приподнимая ее, обнимая, положив ладони, чьи пальцы тут же впились в гладкую кожу, на спину Нэрвен. Все ее роа сотрясалось от движений Морьо, каждое из которых невероятной силы эхом отдавалось даже в самой малой частице тела Артанис. Вместо предвкушаемой сладости, она чувствовала нечто совершенно безумное, чему нельзя было дать название ни на одном известном ей языке. Казалось, мир, вместе с ее роа и феа, содрогается от испытываемого ею наслаждения, от которого неудержимо хотелось кричать, словно она — дикое животное. В те мгновения Нэрвен чувствовала себя так, будто она изначально была предназначена для того, чтобы ощущать в себе этот пламень, эти неистовые движения.

Зажмурившись и беспомощно цепляясь за скользкие плечи Морьо, сжимая согнутыми в коленях ногами его бедра, Артанис словно бы теряла себя, оглушенная все нарастающим в промежности и низу живота, где-то глубоко внутри нее, гулом наслаждения.

-А-а-а-а! — отчаянное и безумное вырвалось у нее, когда гул достиг своей наивысшей точки, за которой была черная пропасть и, одновременно, недостижимая даже для орлов Манвэ вышина.

Мгновением позже Морьо содрогнулся всем телом, издав низкий стон, и тут же ослабил объятия, опустив тело Нэрвен на постель, сам следуя за ней, прижавшись и положив голову ей на грудь.

Первым инстинктивным движением, которое она осознала уже после того, как сделала, было — не открывая глаз, привлечь его к себе, сжать крепко, с невесть откуда взявшейся силой, покрывая беспорядочными поцелуями его висок, ухо, волосы, скулу, шею — все, до чего могли дотянуться ее губы. Морьо стал теперь для нее еще желаннее, чем прежде.

Приняв от Карнистиро неизведанное прежде наслаждение, перевернувшее все внутри, в роа, в феа, в ее разуме, Нэрвен тут же почувствовала, как горячо и страстно он любим. Теперь она обожала его, принесшего ей это обновление через острейшее телесное удовольствие, до самозабвения, до безумия, до слез.

И слезы, действительно, без ее воли покатились из глаз. Нэрвен плакала от щемящего чувства любви к нему и ко всему сущему, поглотившего ее целиком. Она, наконец, смогла открыть глаза, и, отирая слезы, взглянула на Морьо. Он лежал, уткнувшись в ее плечо, придавив ее своим, ставшим вдруг тяжелым, телом, стараясь отдышаться.