Возвращенная драгоценность. Китайские повести XVII века

— Один ворожей по имени Сюй Фу нагадал мне, что я проживу семьдесят два года и до самой смерти мне будут сопутствовать почет и слава. Вот почему я и не захотел тогда выступать против ханьского владыки. Мог ли я предполагать, что смерть меня настигнет раньше?

Сыма приказал немедля привести на допрос ворожея Сюй Фу.

— Ты предрек, что Хань Синь проживет семьдесят два года, а на самом деле он погиб, когда ему исполнилось тридцать два. Ты всуе творишь свою волшбу и лживо вещаешь о злой и доброй судьбе. В погоне за деньгами ты морочишь голову людям. Мерзко, очень мерзко!

— Выслушай меня, о владыка Яньло! — вскричал гадатель. — Есть поговорка: «Жизнь человека может продлиться, а может прерваться». Поэтому нам, ворожеям-звездочетам, трудно судьбу предсказать. Как показало гадание, Хань Синь должен был дожить до семидесяти двух лет. Я говорю истинную правду. Но сей муж так много убивал в своей жизни, что это повредило его скрытым достоинствам. Вот почему пресеклись его годы. О владыка, в моем гадании не было никакой ошибки.

— Каким же образом он себе навредил? Объясни подробней!

— В самом начале случилось, что Хань Синь, отвергнув чусцев, подался к жителям Хань. Однажды он заблудился, но, к счастью, два дровосека вывели его на дорогу в Наньчжан. Опасаясь, что чуский князь послал за ним погоню, а дровосеки смогут проболтаться, он мечом зарубил их обоих. Быть может, говорить об этих простолюдинах и не стоит, но все ж они ему сделали доброе дело, а он отплатил им черной неблагодарностью. Это — самое крупное его преступление. Недаром есть стихи:

Кончилась жизнь, и душа улетела,
как стрела умчалась она.
Раз сбился с пути и брод потерял,
непременно дорогу найди.

Коль на добро не ответил добром,

несчастия ждут впереди.
Стала короче на десять лет
жизнь, что тебе суждена.

— Но ему оставалось еще тридцать лет жизни! — воскликнул Сыма, на что ворожей ответил:

— Помните, как в свое время канцлер Сяо Хэ трижды выдвигал Хань Синя? Ханьский государь, дабы восславить Хань Синя, велел построить помост в три чжана высотой. Там он вручил воину золотую печать и нарек полководцем. Хань Синь принял с охотой свой титул. Между тем стихи говорят:

Полководец взошел на высокий помост
и основы власти потряс.
Заглушая совсем императора голос,
гремел военный приказ.

Был мелким вассалом, а ныне ему

государь отбивает поклон.
Потому-то еще на десяток лет
прожил меньше на свете он.

— Если государь кланяется своему вассалу, это может, действительно, кончиться бедой, — заметил Сыма. — Но у него было еще двадцать лет жизни!

— А вспомните краснобая Лишэна, который уговорил циского князя Тянь Гуана сдаться княжеству Хань. Тянь Гуан много дней кряду пил вино и веселился вместе с Лишэном, а Хань Синь, воспользовавшись тем, что князь Ци не ожидал подвоха, внезапно напал на него и разгромил. Тянь Гуан решил, что был предан Лишэном, и казнил его, изжарив живьем. А что сделал Хань Синь? Будто забыв, что князь Ци по совету Лишэна решил сам перейти на сторону Хань, он присвоил всю славу себе. Вот почему есть такие стихи:

Один уговаривал циского князя
добровольно пойти на мир.
Другой нанес внезапный удар,
пока продолжался пир.

Славу Лишэна присвоил себе

и душу его загубил.
И тем еще на десяток лет
жизнь свою сократил.

— Объяснение понятно! Но ведь осталось еще десять лет.

— И они сократились, на что также есть причина. Вспомните случай, когда ханьские воины преследовали в Гулине чуского князя Сян Юя. У ханьцев тогда войск было мало, а у чусцев — большая армия. К тому же какой силой отличался Сян Юй: как говорится, он мог сдвинуть гору или поднять треножник[28]. Но известно, что малой армией трудно одолеть многочисленную рать врага, слабый не одолеет сильного. Однако Хань Синю все же удалось в горах Цзюлишань устроить засаду сразу в десяти местах. В сражении его воины убили тысячи тысяч чуских солдат и захватили в плен многих военачальников. Сян Юй остался совсем один, и был у него лишь конь да копье. Тогда он бежал к Черной реке и там у переправы перерезал себе горло.

На это есть стихотворение: