Возвращенный оккультизм, или Повесть о тонкой семерке

Публичный позор на весь свет — лучшая пища для этой головы, и дракон, пожрав энергию соответствующего гневно-презрительного внимания, может возрасти в величине чрезвычайно (дракон нищего, королевы в изгнании или советского интеллигента эпохи застоя).

Свинья предлагает человеку расслабиться и спокойно потребить все, что без натуги предлагает текущая ситуация. Ее аргументация в пользу Потребителя крайне проста: "Ты много работал и потому устал. Всех дел не переделаешь, а сегодня, как раз именно вот сейчас, подворачивается удобнейший случай, никому не повредив, немного релаксироваться и восстановить равновесие измученного тела и души с окружающей средой… смотри, какие здесь бабочки летают!" В обществе свинья любит взять на себя сочувствующе-помогающую роль свиньи-искусительницы, цель которой — инвольтация свиньи психологического пациента. Например, любимой подруге, которая никак не выйдет замуж, очень хорошо сказать примерно следующее: "Конечно, кому ты такая драная кошка нужна! Посмотри на себя в зеркало, совсем на работе извелась, возьми отпуск, приведи себя в порядок, поешь фруктов у какого-нибудь моря потеплее"…

Цель свиньи — замыкание на себя всех энергетических каналов человека, но не все виды энергии для нее съедобны; поэтому она старается подыскать человеку такой способ поведения, при котором хотя бы частичная забота о ней проявлялась бы у него постоянно, что часто закладывается социумом в жизненную позицию: "Человек создан для счастья. Все, что делается истинно, делается легко. Естественность и радость — критерии правильности жизни" и т. п. Эти установки принадлежат (в их вульгарной интерпретации) Большой Свинье и первоначально заложены в подсознание каждого члена социума, и действуют на него, пока он их не обнаружит и не скорректирует.

Однако корректировать свои свиные роли нужно очень аккуратно, так как здесь допустим (и требуется) небольшой, но точный сдвиг точки сборки: не гнать ее с помощью черного (например, включая жесткое чувство долга или нелюбви к самому себе), а слегка расширяя сферу восприятия, включая в нее интересы окружающего мира, отчего свинья естественным образом худеет, скромнеет и перестает рваться на роль лидера.

Торопыжка обожает роли посредника и участника самых-самых последних и актуальных событий. Его главная радость — чувство причастности; им он вполне удовлетворяется, и хотя человек еще совершенно не понял, что он увидел, сделал или передал, он уже входит в роль Гонца-Посредника и мчится в новое место или с новой информацией куда-то еще.

Но это, конечно, не единственное амплуа торопыжки. Он считает себя ответственным исполнителем любой роли, связанной с конкретными действиями человека. Схватив лидерство в роли Поедателя Обеда, торопыжка заставит человека поперхнуться горячим супом, проглотить котлету, не чувствуя ее вкуса и, не допив компота, мчаться по жизни дальше, не обращая внимания на недовольный писк свиньи (которая, кстати, как-то умеет в нужный момент потеснить торопыжку и занять подобающее себе место).

Естествоиспытателю торопыжка создает искушение поверхностного скорочтения Книги Природы, Поэта заставляет писать и переводить втрое больше, чем ему стоило бы, форсируя вдохновение в неподходящее время и не давая сосредоточиться в нужную минуту. Домохозяйке и Матери Семейства от торопыжки просто нет житья, и не потому, что у нее много разных дел (а у кого их мало?), а по той причине, что Король Торопыга особенно активно инвольтирует ее торопыжку — таково общественное мнение, что домохозяйки должны постоянно сбиваться с ног и падать без сил от вечной необходимой суеты. Поскольку ее торопыжка с юных лет воспитывает детей, естественно, инвольтируя их собственных маленьких торопыжек, то можно себе представить размер семейного торопыжки в подобной (т. е. среднестатистической) семье.

Желтый считает себя естественным экспертом во всех ролях, связанных хоть с какой-нибудь неопределенностью, тайной, мистикой или дезинформацией, или, проще говоря, ложью: во спасение или с иными целями. Роль Бытового Практического Психолога он считает своей вотчиной, хотя на нее иногда претендует черный, рубящий правду-матку в глаза несчастной жертве доморощенного Фрейда.

Кроме того, желтый, естественно, берет на себя функции сопровождения в официальных ситуациях и ритуалах, где формулы приветствия и прощания (типа "Очень рад вас видеть" или "приятно было познакомиться") носят характер заклинаний и часто используются вопреки их прямому смыслу. Вообще в тонких и деликатных дипломатических ситуациях, когда вещи не называются прямо, а острые углы должны быть сглажены, желтый всегда пробивается вперед и внушает человеку в роли Дипломата, что лучше всего ему положиться на своего вернейшего желтого слугу, отдав ему максимальную инвольтацию и доверие. Кому на пользу идут такие услуги и переговоры, читатель, несомненно, догадывается.