Возвращенцы

А знаете рейтинг каких зрелищ в средневековой Западной Европе был самым высоким? Аутодафе и публичные казни. В них участвовали тысячи, десятки тысяч обывателей, к ним готовились, их сценарии расписывались ловкими режиссерами, в них принимали участие самые высокие особы – даже королевской крови. Бывало, что они, особенно в Испании, – первыми поджигали хворост в кострах, на которых, корчась, умирали в муках «ведьмы», мараны, евреи, еретики, дерзкие естествоиспытатели вроде Джордано Бруно, народные вожди, подобные Яну Гусу… Такого рода развлечения западноевропейской черни с веками трансформировались в самые грязные, античеловеческие и разрушительные для души и совести зрелища. На Руси они тоже были. Но популярностью, а тем более любовью никогда не пользовались, Народ молчат, крестился, отворачивался, глядя на казни стрельцов и бунтовщиков вроде Степана Разина и Емельяна Пугачева.

А на Западе, глядя на черное пламя костра, пожирающее очередную жертву, народ пил вино, веселился, танцевал, участвовал в карнавальных шествиях. Да и самих осужденных одевали в балахоны, шуговские колпаки, маски, и в таком карнавальном наряде, со свечами в руках они всходили на костры под смех и улюлюканье толпы… А какими массовыми зрелищами – с пением «Марсельезы», с рукоплесканьями и с восторгами черни – проходили казни королевского семейства, аристократов, а потом и самих якобинцев на Гревской площади! С каким восторгом встречали парижские люмпены изобретение доктора Гильотена!

Двенадцать лет меня не приглашали на отечественное телевидение. Ни на одну программу. И вдруг – звонок. С программы, которую ведет министр культуры Михаил Швыдкой.

«Михаил Ефимович приглашает вас принять участие в нашей передаче». – «А тема?». – «Тема такая: патриотизм как последнее прибежище негодяев». Меня аж передернуло. Я же – патриот. Но на всякий случай перед тем, как отказаться, я спросил: «А кто кроме меня приглашен?» – «Анатолий Приставкин и Юрий Черниченко». У меня отлегло от сердца, есть удобная возможность отказаться без резких слов. «Ну что вы! С этими людьми, после того как они подписали в 1993 году письмо, призывающее к репрессиям, я встречаться не могу. Извините. Может быть, в другой какой-нибудь передаче – пожалуйста». Швыдкой был настойчив и не заставил себя долго ждать. Через месяц опять звонок. «Станислав Юрьевич, в нашей программе «Культурная революция» будет передача на тему: «Разрушает ли телевидение национальную культуру?» Мы вас приглашаем, Вы обещали…»

И я согласился. Думал, соображал – что я скажу. Дело ответственное. Да за двенадцать лет я как-то разучился выступать в телевизионных жанрах. А соображений много. Что выбрать? Ну, например, я должен сказать, что прежде всего мы разрушаем национальную культуру, когда десятки миллионов людей слышат с телеэкрана прямую и бесспорную неправду. Неправду о нашей истории, о нашей культуре, о нашей судьбе. Ложь всегда разрушительна. Недавно, к примеру, выступал в программе у Швыдкого кинорежиссер Андрей Смирнов. Ну не в себе человек. С яростью, с искаженным от бушующих в нем страстей лицом кричал в зал с подиума: «Разве можно простить советской власти ее преступления! Мы кичимся нашей победой в войне. А какова цена этой победы? На каждого немецкого солдата приходилось семеро наших убитых солдат. Вот какое антинародное бесчеловечное руководство у нас было при Сталине…» Я все ждал, что ведущий – министр культуры, человек знающий и образованный, вежливо скажет: «Ну что вы, Андрей Сергеевич! По самым разным объективным источникам и военно-историческим исследованиям, в том числе и зарубежным, прямые военные потери немецких войск были чуть больше семи миллионов человек, а наши около девяти миллионов. Значит, на каждые десять немецких солдат мы теряли всего лишь тринадцать. А если верить вам, то наши военные потери должны были быть около пятидесяти миллионов. Такого быть не могло, потому что мужчин призывного возраста в Советском Союзе за годы войны было всего лишь около тридцати миллионов. И половина из них работала в тылу…» Ну в крайнем случае, если бы Швыдкой не сообразил такого варианта восстановления исторической истины, можно было отшутиться:

– Андрей Сергеевич! Вы же ставили фильм «Белорусский вокзал». А там звучит замечательная песня на слова Булата Окуджавы: «А нынче нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!» Чего ж теперь вы цену этой победы до таких лживых высот подымаете? Нехорошо!

И словно заразившись истерическим припадком Андрея Смирнова, депутат Госдумы Владимир Рыжков (Рыжков-молодой) тут же закричал: «Конечно, у нас была бесчеловечная власть – десятки тысяч священников были живьем закопаны в землю в двадцатые годы» (цитирую буквально).