Возвратившихся нет

Кирилл поцеловал меня в шею, от его прикосновений теплая волна возбуждения прокатилась по всему телу. Я положила трубку. Повернувшись к нему, запустила пальцы в черные волосы. Неуловимым движением он расстегнул молнию на платье и начал целовать плечо. Внезапно Кирилл отстранился:

– Что это?

– Где? – Я посмотрела на свои руки.

Он осторожно провел пальцами по плечам.

– У тебя руки в синяках, вот здесь, прямо над локтем.

Я тоже их увидела: неприятного фиолетового оттенка отметины, будто бы кто-то крепко схватил меня за руки. Рациональное объяснение возникло достаточно быстро:

– Наверное, слишком старались, когда меня из машины вытаскивали.

– Бедная моя. – Он осторожно поцеловал мои ранения и прошептал: – Пойдем в спальню.

Я послушно погасила свет и отправилась за ним.

Вот только из машины меня не вытаскивали.

Коридор показался неприятным, но необходимым дополнением к сну. Почему я до сих пор не обратилась к психологу? Вот в чем вопрос. Это же не так сложно: ее кабинет на одном этаже с моим. Да и психолога я знаю, хороший специалист, никогда не проронила и слова о своих клиентах. Так что нет никакой вероятности, что по гимназии поползут слухи. Завтра так и сделаю. Первым делом! Нет, вторым. Сначала – Леонардо. А потом еще уроки… Ладно, значит третьим, но сделаю обязательно.

– Настя?

– Ева! – обрадовано воскликнула девочка. – Куда ты делась? Я устала тебя ждать.

– Мы устали ждать, – поправил ее мужчина. Кажется, его звали Виктор Николаевич. – Девушка, если вы можете нам помочь, то прошу вас поторопиться. Я не собираюсь стоять тут вечно.

Вот это уже интересно: на меня ругаются в собственном сне!

– Настя, а почему именно я должна вам помочь?

Девочка слегка помедлила с ответом, видимо вопрос ее удивил:

– Потому что он сказал, что ты можешь.

– Кто он? – Интересно, кто это за меня решает, что я могу, а что нет.

Снова пауза:

– Ну, я не знаю. Это – он. Он иногда приходит ко мне. И он был первым, кто встретил меня здесь.

– Как он выглядит?

– Откуда я знаю! – раздраженно выкрикнула девочка. – Здесь же темно!

– Извини.

Как я могла забыть?

– Но он – другой, – снова внезапно успокоившись, добавила Настя. – Это я знаю.

Господи! Насколько же бессмыслен весь разговор, что я веду! Это же сон! Но почему я не могу контролировать его, если точно знаю, что это сон? Необходимо завтра спросить об этом у Олеси.

– Ева? – негромко позвала Настя.

– Да, Настенька, я здесь.

– Тебе нужно быть осторожнее.

– Что? – Внезапно мурашки побежали по спине. – Чего мне бояться? Я же сплю.

– Он сказал, что бы ты просыпалась.

– Что?

– Просыпайся! – закричала Настя.

– Просыпайся!

Я села в кровати. Лоб был покрыт испариной, а все тело напряжено. Я медленно перевела взгляд на Кирилла: он тихо посапывал, обняв скомканную подушку.

– Я схожу с ума. Причем, слишком быстро.

– Это последствия стресса? – с надеждой спросила я.

– Возможно, – согласилась Олеся. – Эмоциональное потрясение способствовало обострению страхов, из подсознания что-то выползло.

– Думаешь, Настя – это я?

– Вероятно. Она олицетворяет беззащитного ребенка в тебе. Ты хочешь ей помочь.

От сквозняка зазвенел «ветер» в виде маленьких розовых птичек. Я вздрогнула:

– Но почему книга? Зачем мне вписывать ее, то есть мое имя?

– Чтобы утвердиться. – Олеся расслабленно откинулась на высокую спинку стула. – Вернувшиеся детские переживания, стрессовая ситуация, давшая понять, что не все в этой жизни под твоим контролем, – это могло повредить твою самооценку, веру в себя. А почему именно эта книга? – предупредила она мой вопрос. – Потому что она появилась внезапно и осталась в твоем предсознании. Понимаешь, все смешалось?

Я кивнула:

– Но что мне делать? Как избавиться от кошмаров? Может, какие-нибудь таблетки пропишешь?

Олеся хохотнула:

– Ева, ты же знаешь, что я не могу. Не моя специализация. Максимум – травяной чай. – Она мило улыбнулась. – Ну, а если серьезно: побольше положительных эмоциональных переживаний, богатый отдых. Так, чтобы ночью спать крепко-крепко. Сознание должно прорабатывать информацию, полученную за день. А если ее будет очень много, то дверца в подсознание не успеет открыться.

– Я не могу управлять сном, – вспомнилась еще одна причина беспокойства. – Хотя осознаю, что это сон. Почему?

– Ты знаешь, что происходит, теперь знаешь и почему. Ты понимаешь, что это твой сон, ты его создала и создала правила поведения в нем…

– Хочешь сказать, что я сама лишила себя способности управлять? Из-за стресса?

– Или из-за того, что не хочешь больше решать проблемы, – добавила Олеся .

Леонардо спал. Его золотистая грудь медленно вздымалась. Передние лапы, некогда пушистые из-за густой шерсти, теперь казались неестественно тонкими в гипсе. Александра сидела у окна и задумчиво читала собственные записи о пациенте.

– Знаешь, я уже в порядке, – соврала я, робко поглаживая хвост Леонардо. – Так что можешь рассказать о его состоянии более подробно.

Александра оценивающе посмотрела на меня, будто проверяя достоверность сказанных мною слов: