Читаем Возвратный тоталитаризм. Том 1 полностью

Такая структура общественного сознания – результат отсутствующих или подавленных механизмов политического целеполагания, невозможности свободной конкуренции политических партий, публичных дискуссий, с одной стороны, и вместе с тем – сильнейшей культурной, экономической, технологической зависимости от развитых стран, с другой. Последствия этого не очевидны для большей части наблюдателей: поскольку другие культурные, смысловые ресурсов в этом случае оказываются недоступными (механизмы выработки собственных идей и их рационализации, связывания с интересами ведущих или авторитетных групп в обществе, что только и может быть мотивом социального развития, прокладывания перспективы будущего для всего национального целого), то для держателей власти неизбежным оказывается обращение к периодам, предшествующим времени «перелома и кризиса», развала «великой державы». Для Путина и его окружения (как и значительной массы периферийного населения) таким временем был брежневский застой: внутреннее разложение тоталитарной системы при внешнем антураже и стилистике супердержавы. Здесь крайне важным было именно то, что целый ряд признаков тоталитаризма, а именно: массовый террор, фанатический догматизм и принуждение к признанию коммунистической доктрины, форсированная милитаристская индустриализация, голод и принудительный труд – все эти институциональные практики времени стабилизации сталинской системы уже явно слабели и уходили в прошлое, режим все в большей степени вынужден был учитывать потребительские запросы населения, допускать некоторую свободу выбора, мобильности, информации, коммунистическая доктрина на практике соединялась и частично вытеснялась имперской идеологией или даже русским национализмом и т. п. Кроме того, что очень важно учитывать, это было время социализации для поколения Путина и тех чекистов, которые пришли с ним во власть и составили управляющий штаб или правящую команду в системе организации действующей власти. Следует особо подчеркнуть это обстоятельство: своеобразие нынешнего русского антиамериканизма обусловлено генетической связью антизападных представлений с коммунистической идеологией сталинского и более позднего советского времени. Тоталитарная и миссионерская идеология не просто конкурировала с идеологемами модерности, но надолго вытеснила их, радикально изменив сам смысл идеи «современности» и «современного общества». В этом отличие русского антизападничества или антиамериканизма от других разновидностей национального ресентимента. Поэтому насущная потребность в присутствии «потусторонних» сил, могущих служить объяснением причин общественного неблагополучия (доминантная функция антиамериканизма), могла удовлетворяться содержательно разным наполнением демагогического материала.

Восстановление статуса «великой державы»

Рост антиамериканизма стал оборотной стороной роста самоуважения россиян. За два года (с июля 2012 по август 2014 года) показатели уважения к себе выросли в среднем в 1,7 раза: число опрошенных, заявивших о том, что их самооценка поднялась за последние годы, выросло с 27 до 44 %, доля ответов «Россию стали больше уважать в мире» – с 25 до 45 %. Сомнения большинства россиян в том, что Россия способна вернуть себе статус «великой державы», рассеялись (табл. 99.1).

Как видно из таблицы, неуверенность русских в том, что их страна вновь стала «великой державой», выражалась в нестабильности преобладающих утвердительных ответов на этот вопрос. Из 12 замеров только в половине большинство респондентов отвечало «да»: при возобновлении войны в Чечне в 2000 году, после антизападных выступлений Путина в 2007 году в Мюнхене, после войны с Грузией в 2008 году и после аннексии Крыма и войны в Донбассе. Явный подъем национального самоудовлетворения (61–68 %) приходится на периоды русско-грузинского конфликта и «Крымнаш». В каждом случае это война, демонстрация силы и усиление антиамериканской риторики властей. И если первые два требования 1996 года оказались невыполнимыми, то, по мнению россиян, подобающее России положение и авторитет в мире Путин вернул в 2014 году, присоединив Крым и решившись на политику противостояния США и Европе (табл. 103.1).


Таблица 101.1

Является ли сегодня Россия великой державой?


Таблица 102.1

Что вы ожидаете прежде всего от президента, за которого собираетесь голосовать?


Ранжировано по 1996 году.


Перейти на страницу:

Все книги серии Либерал.RU

XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной
XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной

Бывают редкие моменты, когда в цивилизационном процессе наступает, как говорят немцы, Stunde Null, нулевой час – время, когда история может начаться заново. В XX веке такое время наступало не раз при крушении казавшихся незыблемыми диктатур. Так, возможность начать с чистого листа появилась у Германии в 1945‐м; у стран соцлагеря в 1989‐м и далее – у республик Советского Союза, в том числе у России, в 1990–1991 годах. Однако в разных странах падение репрессивных режимов привело к весьма различным результатам. Почему одни попытки подвести черту под тоталитарным прошлым и восстановить верховенство права оказались успешными, а другие – нет? Какие социальные и правовые институты и процедуры становились залогом успеха? Как специфика исторического, культурного, общественного контекста повлияла на траекторию развития общества? И почему сегодня «непроработанное» прошлое возвращается, особенно в России, в форме политической реакции? Ответы на эти вопросы ищет в своем исследовании Евгения Лёзина – политолог, научный сотрудник Центра современной истории в Потсдаме.

Евгения Лёзина

Политика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Возвратный тоталитаризм. Том 1
Возвратный тоталитаризм. Том 1

Почему в России не получилась демократия и обществу не удалось установить контроль над властными элитами? Статьи Л. Гудкова, вошедшие в книгу «Возвратный тоталитаризм», объединены поисками ответа на этот фундаментальный вопрос. Для того, чтобы выявить причины, которые не дают стране освободиться от тоталитарного прошлого, автор рассматривает множество факторов, формирующих массовое сознание. Традиции государственного насилия, массовый аморализм (или – мораль приспособленчества), воспроизводство имперского и милитаристского «исторического сознания», импульсы контрмодернизации – вот неполный список проблем, попадающих в поле зрения Л. Гудкова. Опираясь на многочисленные материалы исследований, которые ведет Левада-Центр с конца 1980-х годов, автор предлагает теоретические схемы и аналитические конструкции, которые отвечают реальной общественно-политической ситуации. Статьи, из которых составлена книга, написаны в период с 2009 по 2019 год и отражают динамику изменений в российском массовом сознании за последнее десятилетие. «Возвратный тоталитаризм» – это естественное продолжение работы, начатой автором в книгах «Негативная идентичность» (2004) и «Абортивная модернизация» (2011). Лев Гудков – социолог, доктор философских наук, научный руководитель Левада-Центра, главный редактор журнала «Вестник общественного мнения».

Лев Дмитриевич Гудков

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

21 урок для XXI века
21 урок для XXI века

В своей книге «Sapiens» израильский профессор истории Юваль Ной Харари исследовал наше прошлое, в «Homo Deus» — будущее. Пришло время сосредоточиться на настоящем!«21 урок для XXI века» — это двадцать одна глава о проблемах сегодняшнего дня, касающихся всех и каждого. Технологии возникают быстрее, чем мы успеваем в них разобраться. Хакерство становится оружием, а мир разделён сильнее, чем когда-либо. Как вести себя среди огромного количества ежедневных дезориентирующих изменений?Профессор Харари, опираясь на идеи своих предыдущих книг, старается распутать для нас клубок из политических, технологических, социальных и экзистенциальных проблем. Он предлагает мудрые и оригинальные способы подготовиться к будущему, столь отличному от мира, в котором мы сейчас живём. Как сохранить свободу выбора в эпоху Большого Брата? Как бороться с угрозой терроризма? Чему стоит обучать наших детей? Как справиться с эпидемией фальшивых новостей?Ответы на эти и многие другие важные вопросы — в книге Юваля Ноя Харари «21 урок для XXI века».В переводе издательства «Синдбад» книга подверглась серьёзным цензурным правкам. В данной редакции проведена тщательная сверка с оригинальным текстом, все отцензурированные фрагменты восстановлены.

Юваль Ной Харари

Обществознание, социология
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Миф машины
Миф машины

Классическое исследование патриарха американской социальной философии, историка и архитектора, чьи труды, начиная с «Культуры городов» (1938) и заканчивая «Зарисовками с натуры» (1982), оказали огромное влияние на развитие американской урбанистики и футурологии. Книга «Миф машины» впервые вышла в 1967 году и подвела итог пятилетним социологическим и искусствоведческим разысканиям Мамфорда, к тому времени уже — члена Американской академии искусств и обладателя президентской «медали свободы». В ней вводятся понятия, ставшие впоследствии обиходными в самых различных отраслях гуманитаристики: начиная от истории науки и кончая прикладной лингвистикой. В своей книге Мамфорд дает пространную и весьма экстравагантную ретроспекцию этого проекта, начиная с первобытных опытов и кончая поздним Возрождением.

Льюис Мамфорд

Обществознание, социология