Возвышение Коли Ноликова

— Но все-таки, я не хочу. Давайте лучше по спискам посмотрим, у вас есть списки?

— Есть.

— Давайте.

4

Обновленный Рогожкин с удвоенной силой принялся за исследования Ситцево и его окрестностей. Иван Иванович засел за монографию "Овраги Скоморошьего переулка", отыскав оный на самой окраине города. Овраги были чудесны. Глубокими вымоинами они вгрызались в переулок в трех местах. Через те овраги были перекинуты мостки из подручных средств, как-то: снятые с петель двери, заборные доски и прочие твердые и плоские предметы. "Надо отметить," — писал Рогожкин, "что летом в оврагах сухо. С приходом же осени и весною овраги наполняются водой, а вернее грязью".

По бокам оврагов, перекособочившись оградами, росли дома. В захламленных дворах с грустными намеками на сады торчали, ближе к оврагам, одноместные домики известного назначения, однако размером и видом своим они мало отличались от жилых построек, стоящих рядом. Задачей Ивана Ивановича было выяснить названия каждого из оврагов, историю его возникновения и развития, а также возможно связанные с ними легенды. Время свое Рогожкин делил по-справедливости. Днем, когда светло, он в старой одежде и перчатках ползал оврагами, что-то рыл, посильно очищал от сучьев и мусора. А вечером ходил с магнитофоном по домам обитателей здешних мест. Его хорошо знали по газетным публикациям, поэтому принимали радушно, как известного человека. Поили чаем и старались отвечать на вопросы.

Но усадьба нумер девять не давала Рогожкину покоя. На двор даже не пускали. Собаки во дворе не было, через калитку отвечал хмурый дядя с бородой, на вид грязной. Он бросал Рогожкину короткие слова: "Уйдите", "Не нужно", "Я же сказал". Иван Иванович заподозрил, что в доме проходят службы тайной секты и устроил слежку. Одевшись в подобие передвижного куста (на что ушло множество веток и проволоки), Рогожкин на закате солнца присел неподалеку от калитки во двор девятого дома. И стал смотреть в оба.

И правда — только опустились сумерки, как начали приходить по одному какие-то люди. Каждый стукал в калитку, говорил заветное слово и его пропускали внутрь. Слова этого Рогожкин никак не мог расслышать, а приблизиться опасался. Просидев кустом до глубокой ночи и наблюдая кусок переулка да калитку, освещенные желтым светом фонаря на деревянном просмоленном столбе, Рогожкин ощутил потребность во сне и ушел домой, сохраняя, однако, в сердце своем раззадоренное любопытство.

На другой день, копаясь в городской библиотеке, он случайно нашел статью, датированную прошлым веком. Это была заметка об археологических раскопках в Скоморошьем переулке. Одна из усадеб была заброшена, дом развалился, там и проводились изыскания. И оказалось, что под домом был еще древний сруб, а в нем камера. Там в деревянных колодах лежали пять трупов, истлевших до состояния скелетов. Что за люди были — неизвестно. Из одежды на них остались лохмотья, и никаких украшений.

Заныло на душе у исследователя. Зуд не проходил до самого вечера, пока Рогожкин снова не пошел в переулок и не перелез через забор усадьбы номер девять. Лопухами, за будкой туалета, Иван Иванович пополз на карачках, стараясь придумать что сказать, ежели увидят. Очки потерял, ищу!

Метров в двадцати от дома Рогожкин осмелился повернуть голову. В доме горели окна, мимо одного прошла черная тень — человек. Рогожкин снова покарачкал дальше, в заросли сирени да шиповника. И добрался до края обрыва. Полз, тут тебе впереди ямища темная открывается, другого края не видно. Что-то белело внизу, впереди, в крапиве. Рогожкин лег на живот, протянулся, достал рукой. Это был платок, в клетку белую и синюю.

Рогожкин это принял как зловещий знак. Иван Иванович вернулся ближе к дому, заныкался под лопухами. Изнутри слышались голоса. Что-то обсуждали. Один сказал:

— Поднял яблоко, продал, заплатил налог.

Все одобрительно загалдели. Рогожкина прошиб пот. Вот тут, во лбу и там, где спина смыкается с шеей. Это правительство! Все думают, оно где-то в Княжих Барах, а на самом деле судьбы страны вершатся отсюда, из переулка Скоморошьего. Рогожкин прижался щекой, ухом к твердым, шершавым доскам. Да, да. Собравшиеся внутри обсуждали налогообложение и даже голосовали за отдельные статьи нового закона. Иван Иванович почувствовал себя причастным к государственной тайне. И сразу убоялся — а что за это будет? Быстро отсюда.

Как зверь, на четырех конечностях Рогожкин почелапкал к забору — и, где только взялись у старика силы? — перемахнул его.

5

"Там где осень, там и листья" — это Коля придумал лирическое наблюдение. Записал его в блокнот и показал Вале. Раньше он никому свой блокнот раскрытым не являл. Валя поняла, что это — большая честь. Коля вел этот блокнот с четырнадцати лет, так что почти все страницы были уже исписаны, а края их довольно грязны.

С Валей гуляли в парке над рекой. Сыро, туман, а они идут. И внизу под холмом корабли плывут, тоже в тумане. Тихо и медленно. В полусне, в грёзе.