Возвышение короля

Огромный город был осажден, и казалось, что со дня на день крепость падет. Орки атаковали непрерывно, каждый день. Стены с утра до вечера дрожали под градом огромных камней. Поле за городскими стенами почернело от трупов и стервятников, а больницы в городе были переполнены ранеными. Прямо на улицах лежали умирающие мужчины и женщины, ожидавшие, когда к ним подойдут целители. Но многие погибали, так и не дождавшись своей очереди.

Судя по крикам и шуму, битва разгорелась снова. Раздался грохот, стена загудела от удара. Слышался оглушительный топот тысяч сапог, боевые возгласы десятков тысяч орков, приказы и крики о помощи с нескольких десятков участков крепостной стены Сандабара, которая была пробита.

Джарлакс ощутил тот же страх, который охватил мальчика. А потом у него появилось странное ощущение — ребенок черпал информацию в его мозгу точно так же, как он сам получал информацию от мальчишки.

Затем он почувствовал удивление — мальчик понял, что с ним творится что–то неладное!

Однако это ощущение исчезло мгновение спустя, когда высоко над городом раздался громкий пронзительный крик.

— Отлично, у них есть дракон, — услышал Джарлакс собственный голос.

«Два», — донесся до него мысленный ответ Киммуриэля.

Джарлакс едва не вывалился из своего кресла, когда переносился прочь из Сандабара. В следующий миг он обнаружил, что находится в пещере дворфов — и в первую секунду подумал, что попал в Мифрил Халл. Но нет, сообразил он, освоившись с воспоминаниями, мыслями и чувствами своего нового «хозяина». Он находился в Адбаре, во дворце короля Харнота, в теле дворфа по имени Оретео Шип, великого воина, который был серьезно ранен в битве в Холодной Долине. В тот день был убит его король Бромм, брат Харнота.

— Опять он ушел, — произнес кто–то из присутствующих, и дворфы заговорили. Они были очень недовольны, потому что их молодой король, Харнот, впал в такое глубокое отчаяние после смерти брата, что постоянно покидал Адбар, чтобы убивать орков. Иногда он брал с собой отряд воинов, но чаще всего уходил на охоту в одиночку.

Многие из дворфов, собравшихся в зале, пребывали в большой тревоге, задаваясь вопросом, сможет ли Адбар пережить потерю обоих королей.

Однако, как понял Джарлакс, Оретео Шип ощущал лишь досаду — досаду от того, что раны его еще не зажили окончательно, и он не может пойти на охоту за орками вместе с разгневанным молодым адбарским королем.

Оретео Шипу хотелось убивать орков, темных эльфов, драконов.

Дворф мысленно проклял Дом До’Урден.

«Квентл все же умна», — подумал Джарлакс; и ему стало очень больно при мысли о том, что Госпожа Ллос решила так жестоко отомстить Дзирту и его богине.

Джайлз Уормак ощутил головокружение, и еще ему показалось, будто в голову ему кто–то заглядывает, хотя он понятия не имел, как это возможно. Словно кто–то чужой присутствовал в его сознании, читал его мысли. Это было странное чувство, природу которого мальчик не мог понять, потому что никогда не слышал о подобных вещах.

Но боль и унижение он чувствовал остро — он прекрасно знал, что это такое.

А потом раздался этот леденящий душу вопль, и странное ощущение исчезло. Мальчик едва не рухнул на землю, когда наконец увидел перед собой поле и городскую стену. Он стремительно развернулся к сестре, но она не глядела на него. Вытаращив глаза, она смотрела куда–то на север.

Выражение ее лица, на котором застыл невыносимый ужас, заставило Джайлза проследить за ее взглядом.

— Джайлз, беги! — услышал он ее голос, донесшийся словно откуда–то издалека, несмотря на то что она стояла совсем рядом!

Нет, дело было не в том, что кто–то опять пробрался в его мозг. Напротив, то, что он увидел, заставило его забыть о Каролине, и он буквально окаменел от ужаса.

Он никогда раньше не видел дракона.

Он иногда мечтал увидеть дракона.

И вот он увидел дракона и понял, что ему этого совершенно не хочется.

И вот он услышал голос дракона, и это было еще хуже — если могло быть что–нибудь хуже его вида.

А потом он увидел дракона совсем близко и смог хорошенько рассмотреть гигантское чудовище: оно в мгновение ока пронеслось над полем, лежавшим к северу от Сандабара. Затем пролетело совсем низко над крепостной стеной, хватая лапами воинов и швыряя их вниз, и переворачивало камни с такой же легкостью, с какой Джайлз швырял подушки, играя с Каролиной. Он увидел дракона и понял, что они обречены. Эту тварь они не могли одолеть — ни одна армия не в силах противостоять могуществу дракона. Рогами он мог пронзить одновременно дюжину человек, и с воинами, насаженными на рога, он легко мог продолжать жрать людей. Белая чешуя монстра сверкала даже в полумраке, царившем над городом, глаза его светились каким–то холодным голубоватым светом; зубы, каждый из которых был длиной с руку Джайлза, блестели, словно сосульки, и в них отражался и преломлялся свет костров, горевших в городе. Когда дракон пролетал над крепостью, ему стоило лишь один раз хлопнуть крыльями, и почти все костры погасли. Пламя заметалось, словно в страхе перед этим богоподобным существом, проносившимся в небе.