Возвышение падших (СИ)

— Мне жаль, Хюррем, что Всевышний даровал тебе такую мать, — выдохнула Хюмашах, качая русоволосой головой. Внешне она оставалась невозмутимой, но негодование колотило ее изнутри. — Ты — правнучка великой Хюррем Султан, в честь которой и была названа. Но, к сожалению, кроме имени ты более на нее ни чем не похожа. Покойная Валиде Султан никогда бы не опустилась до подобных слов и никогда не была столь черствой и надменной, какой выросла ты под началом своей матери!

Гевхерхан насупилась, когда увидела, как вздрогнула от этих слов хрупкая и эмоциональная Айше.

Хюррем же оскорбленно вспыхнула, но ухмыльнулась, увидев, что ее Валиде поднялась с сидения и степенно приблизилась к ним. Рука ее коснулась руки дочери, оказывая поддержку.

— Довольно, Хюмашах! Я не позволю оскорблять ни меня, ни мою дочь. Лучше сейчас же покинь гарем и Топ Капы, пока здесь буря не разразилась.

— У тебя забыла спросить, когда и что мне делать. Ты, вероятно, полагаешь, что, став управляющей гарема, властна над всеми, не так ли? Знай, что я не из тех, кем ты в силах помыкать. Я — дочь Михримах Султан и, к твоему огорчению, сильно на нее похожа, а потому тебе стоит опасаться меня. Вспомни судьбу своей матери и Нурбану-хатун, которым вздумалось бросить ей вызов.

Вспыхнув от упоминания самого больного, казни матери, Шах возгорелась пламенным гневом.

Хюррем оскорбленно нахмурилась и, заметив в глазах матери скопившиеся слезы, выступила вперед нее и жестко взглянула в серые и ледяные глаза тети.

— Вы гордитесь тем, что похожи на Михримах Султан, которая всю свою жизнь была одержима властью и ради нее жертвовала семьей и даже жизнями других людей? — горячо воскликнула она. — Знайте, что ее мученическая смерть в болезни — наказание за ее грехи. И вам я желаю той же участи, раз вы так похожи на нее!

Айше, не выдержав ссоры, заплакав, спешно покинула гарем.

Гевхерхан, мрачно поклонившись матери и тете, покинула гарем следом за ней, поспешив отправиться успокоить нежную младшую сестру.

Селин же, вздохнув, также поднялась со своего места и поклонилась Султаншам.

— С вашего позволения я вернусь в свои покои, — пролепетала она, уходя.

Эсен-хатун, оставшись одна, встала и медленно подошла к Шах Султан по другую сторону.

— Пусть смилуется над вами Всевышний и простит тебе, Шах, и твоей дочери, которую ты воспитала подобно себе, грехи и ужасные слова. Что за ненавистью ты горишь ко мне и моей Валиде? Я всегда задавалась этим вопросом, пытаясь понять причину. Теперь я, наконец, нашла ответ. Всему виной — зависть и беспомощность. И ты настолько погружена в эти чувства, что не видишь, как они ведут тебя по жизни. Жаль, что в конце этого пути всегда один исход — разочарования, боль и даже смерть. Твоя мать доказала это на своем примере, как и Нурбану-хатун с Сейхан. В ответ на пожелания твоей дочери я дарую вам свои пожелания. Пусть и ты, Шах, познаешь судьбу своей матери и в страданиях предстанешь перед Аллахом также, как и она умерла от удушения шелковым шнурком!

Жестко усмехнувшись, Хюмашах Султан степенно покинула гарем, шурша подолом своего черного траурного платья.

Темноволосая Хюррем Султан со слезами на глазах и с ненавистью проводила взглядом ту, а после повернулась к матери, которая горела не меньшим гневом и оскорблением.

— Ядовитая змея, как и мать… — процедила Шах Султан, тяжело дыша от возмущения. — Да покарает ее Всевышний и пошлет еще большие страдания, чем те, в которых она сгорает сейчас!

Эсен молча взглянула на Шах, а после на Хюррем и та одарила ее жестким, тяжелым взглядом, который Эсен выдержала и даже чуть улыбнулась.

Где-то в Мраморном море.

Который день тяжело переживая морскую болезнь, Эдже, бледная и покрытая каплями холодного пота, лежала на небольшой лежанке в каюте качающегося корабля. Перед ее затуманенным взором все мельтешило и кружилось. Тяжело сглотнув, Эдже повернула темноволосую голову в сторону открывшейся двери.

Изумрудно-зеленые глаза коснулись ее и, вздохнув, Рейна медленно подошла к лежащей девушке. Тепло улыбнувшись, она присела на край лежанки и коснулась холодной руки племянницы.

— Когда всё это закончится? .. — хрипло прошептала Эдже, чувствуя тошноту и нестерпимую головную боль. — Я больше не могу, Рейна!

— Ты впервые ступила на корабль и морская болезнь мгновенно сразила тебя, — терпеливо объяснила женщина. — Ты должна быть стойкой, Эдже. Когда твой организм привыкнет к качке на морских волнах, то болезнь отступит.

Эдже в ответ протяжно простонала, прикрыв тяжелые веки.

— Знаешь, есть такая древняя поговорка… «Море никого не принимает с распростертыми объятиями». Так говорили греческие моряки, думая, что их морской бог Посейдон, своенравный и жесткий, испытывает моряков на прочность и лишь тех, кто явит стойкость и силу духа, излечивает.

Слабо усмехнувшись, девушка в ответ лишь покачала головой. Слишком уж мучительное испытание для ее изнеженного тела.

Раздался стук в дверь каюты, и Рейна, обернувшись к той через плечо, громогласно позволила войти.