Возвышение падших (СИ)

— О чём ты задумалась, Эсен? — проницательно заметив мрачную задумчивость в её серо-голубых глазах, спросил Орхан.

Легко улыбнувшись и тем самым отгоняя прочь непрошеные тоску и грусть, она спешно закрыла книгу и отложила её на то место, откуда взяла.

— Тебя расстроила мысль о рабстве?

— Нет, господин, — искренне отозвалась Эсен, открыто взглянув в его тёмно-карие глаза, наполненные беспокойством. — Эта мысль мне боли и расстройств не приносит. Да и мне, в сущности, всё равно, свободна я или рабыня. Главное, что я с вами.

Орхан не без изумления улыбнулся и, притянув девушку к себе, обнял её. Он ожидал слёз или мольб об освобождении, но она со смирением и даже с благодарностью принимала своё рабство и свою принадлежность ему. Чем это являлось в ней? Глупостью или мудростью? Ответа султан не знал, но был благодарен за это.

Дворец санджак-бея в Амасье.

Шествуя по тропинкам увядающего сада, Дэфне Султан и сопровождающая её Миршэ-калфа возвращались с недолгой прогулки во дворец.

Наблюдая за тем, как пожелтевшие листья, завядшие и безжизненные, кружась, падали на сырую от дождей землю, Дэфне чувствовала, как всё её существо отзывается тоской. Она была такой же. Тёплое и солнечное лето, как и её любовь, прошло. Всё завяло, как её молодость и красота, как внутри неё все чувства умерли. Безжизненная и завядшая, она падает вниз, кружась в суете мирских дел. И внизу её, как и листья, ждёт сырая земля, в которой она окажется со смертью, приближающейся с каждым днём.

Проходя мимо распахнутых дверей гарема, светловолосая госпожа и её калфа напряжённо переглянулись, услышав громкие возгласы и чей-то смех.

Миршэ-калфа поспешила войти в гарем, но Дэфне Султан последовала за ней, озираясь и пытаясь понять причину шума.

Невысокую девушку с длинными тёмно-русыми волосами и такими же серыми, как у самой Дэфне Султан, глазами задевали другие наложницы.

— Что ты замолчала? — насмешливо проговорила одна из обидчиц.

— Погляди, сейчас расплачется, — подхватила вторая, ядовито рассмеявшись. — Лучше бы ты перед родителями плакала. Глядишь, не продали бы в гарем!

Дэфне Султан с грустью взглянула на едва не плачущую девушку, поняв, что её обижают из-за того, что родители сами продали её в рабство ради денег.

— Что здесь происходит? — громко воскликнула она, тем самым возвещая о своём присутствии. Степенно светловолосая госпожа вошла в гарем, принимая испуганные поклоны одалисок.

— Почему вы обижаете эту наложницу?

Гарем погрузился в напряжённую тишину.

Вздохнув в недовольстве, Дэфне Султан подошла к плачущей девушке и мягко прикоснулась ладонью к её юному, но печальному лицу, слегка приподняв его с тем, чтобы заглянуть во влажные серые глаза.

— Как тебя зовут?

— Лилиан, госпожа.

— Над тобой смеются потому, что твои родители продали тебя в гарем?

Лилиан-хатун горько кивнула темноволосой головой, не осмеливаясь смотреть в глаза госпожи.

Та, отойдя от девушки, окинула мрачным взором настороженных наложниц.

— В этом вовсе нет ничего смешного, девушки… Это грустно. Вместо сочувствия вы издеваетесь. Как не стыдно? Я предупреждала, что не потерплю в гареме подобных ситуаций. Но, наказывать я никого не буду. Тех, кто насмехался, накажет совесть, если, она, конечно, ещё живет в ваших сердцах.

Тепло и ободряюще улыбнувшись Лилиан-хатун, что доверчиво и благодарно смотрела на неё, Дэфне Султан покинула гарем.

Миршэ-калфа покачала головой, грозно оглядывая наложниц.

— Благодарите Всевышнего за то, что послал вам благодетельную и справедливую Дэфне Султан, неразумные. В гареме Шехзаде Сулеймана Гюльхан Султан учинила расправы и жестокие наказания. Повезло, что каждая из вас оказалась здесь…

Развернувшись, калфа поспешила во след своей госпоже, которую нагнала в одном из коридоров.

— Султанша, вы воистину благородны. Любая бы на вашем месте наказала провинившихся, а вы смиловались.

— Я — не сторонница жестокости, Миршэ. И ты это прекрасно знаешь.

— Ваше письмо Повелителю, наверно, достигло столицы, — вспомнив о письме, задумчиво произнесла калфа.

— Дай Аллах, оно не вызовет гнев Повелителя. А как Шехзаде Баязид? Уже который день он молчалив и мрачен. К себе не подпускает…

— Наложниц из гарема не желает звать, — согласно кивнула головой Миршэ. — Почти всё время проводит в покоях…

— Больше это продолжаться не может, — остановившись посреди коридора, выдохнула Дэфне Султан. Её серые глаза наполнились спокойной решимостью. — Мне нужно поговорить с сыном. Где он сейчас?

— Шехзаде в своих покоях, Султанша.

Стамбул. Топ Капы. Покои управительницы.

— О чём вы желаете поговорить со мной, Валиде? — напряжённо проговорила Хюррем, наблюдая за тем, как мать поднимается с тахты и степенно приближается к ней.

— Не о чем, — ухмыльнулась Шах Султан, пронзая дочь своими тёмно-карими глазами. — А о ком.

Хюррем Султан сглотнула и, поборов собственное волнение, уверенно улыбнулась, будто ничего не таила и не боялась. Но всё это было бесполезно перед мудростью её матери и проницательностью.