Воззвание к жизни

Эта регрессия низводит Человека в широком смысле слова на стадию, которая не является в полной мере ни животной, ни человеческой. Происходит окончательный разрыв с групповой солидарностью – важной чертой пред аграрных культур, характеризующихся отсутствием войн, низким уровнем насилия и достойным положением женщин в обществе. Признаки устройства предаграрного общества сохраняются в коллективной памяти в форме легенд и мифов, рассказывающих о золотом веке и потерянном рае.

Насилие над природой, разграбление её ресурсов закрыли путь к единению с естественной средой, продолжавшей щедро питать всех желающих использовать её себе во благо.

Люди эпохи палеолита опытным путём развивали способность, дарованную человеческому роду: созидание самого себя и, как следствие, окружающего мира. На место эволюции в единстве с природой пришла война, цель которой – присвоение. Вознесённая на пьедестал жажда прибыли превратила земную и человеческую природу во врагов, вызывающих одновременно страх и презрение, в препятствия на пути «цивилизаторского» экономического прогресса.

Господство антифизиса (антиприроды) и в наши дни крепко держится своих позиций. В нашем мире тело всё ещё воспето как производственный механизм и покрыто позором как вместилище жизни, желаний и утончённых удовольствий.

И если философы, чаще послушно служащие богословию, чем восстающие против него, рассуждали о чём-либо относящемся к счастью или удовольствию с такой надменностью, в глубине таящей страх, с презрением и даже ненавистью, то разве это не очевидное влияние антифизиса, дуалистская мысль которого способна постичь лишь противопоставление, связывающее узами раздора и заговора тело функциональное, эффективное, спортивное, медицинское, военное, стахановское и его антипод – тело, доведённое до животной дикости и потерявшее человеческий облик в подчинении хищническому инстинкту – то тело, что превозносит де Сад и побуждает преодолеть Фурье?

Отождествление жизни и выживания в ожидании рая – одно из главных измышлений рыночной цивилизации

Выживание – это отложенная форма жизни. На протяжении многих веков личность и коллектив пребывают в приспособленном для выживания аде. Немногочисленные заметные изменения в истории ограничивались лишь настройкой степени невыносимости, заданной чередованием периодов бури или затишья. А отложенная жизнь, жизнь без самой жизни, всегда так полна разочарования и горя, что отчаявшемуся воображению оставалось лишь воздать хвалу другой жизни, столь восхитительной и чудесной, что войти в неё можно только после смерти.

Безусловно, богатые влачат своё жалкое существование с большим комфортом, чем бедные, но познать счастье – об этом нечего и мечтать! Вина, страх, подавленные желания, постоянная угроза болезней так же неотступно преследуют их, и риск нелепой смерти будто множит призраков того безумия, о котором писали Эразм, Брандт и Кеведо⁴. Эксплуататоры и эксплуатируемые вместе вязнут в неизбывном ужасе, страшась ножа, который может в любой момент блеснуть лезвием в руке друга или врага. Разлад мыслей и чувств, вспышки бессмысленного насилия происходят неожиданно, подчиняясь непостоянным, абсурдным законам.

Но именно этот абсурд станет отправной точкой пути, который прокладывает человеческое сознание.

Понадобились годы, века смиренного согласия со всеми выпадающими на нашу долю испытаниями, чтобы принять тот отрыв от самих себя, что извращает наши желания и толкает нас к преждевременной смерти.

В какой религиозный или светский мазохизм мы готовы впасть, чтобы объяснить божественной карой, Грехопадением, на которое нас обрёк небесный закон или наша онтологическая ущербность, ту подавленность, что терзает нас и приносит страдания окружающим?

Расхищение земных благ во имя прибыли превратило наш мир в «долину слёз», где женщина, мужчина и их дитя должны «в поте лица своего добывать хлеб свой». Библейская фраза с завидной точностью передаёт тот разрыв, отход от намеченного пути, с которым сталкивается процесс эволюции, когда за несколько тысячелетий цивилизации, в основе которых лежало кочевничество, собирательство, равенство мужчины и женщины, превращаются в цивилизацию интенсивного земледелия и конкурентной торговли, а общество становится иерархическим, оседлым, патриархальным и военизированным.