Читаем Воззвание к жизни полностью

Подводя итог. Человек оказался во власти цивилизации, подменяющей его бытие обладанием. Господство работы вплоть до наших дней опустошает творческий потенциал, являющийся истинным богатством женщин и мужчин. Любое живое существо, смысл жизни которого оказывается сведён к получению прибыли и работе, приравнивается к товару, объекту торговли. Неважно, присваивает ли он себе интеллектуальную должность, устанавливающую власть головы над телом и господина над рабом, или же занимается ручным трудом, подчиняясь диктатуре разума и раболепно пресмыкаясь перед начальником, отдающим приказы, – любой работник так или иначе обладает статусом товара.


Выживание – это извращённая жизнь. В процессе эволюции нашему виду была дарована особая привилегия – способность изменять самих себя, меняя мир.

В эпоху палеолита особую роль играла способность создания обитаемой природной среды при помощи собирательства, которое в условиях земного изобилия благоприятно воздействовало на творческие силы мужчин и женщин, идущих путём постепенного становления. Вынужденный отказ от живого и осязаемого изобилия во имя рабочей силы, отнимающей жизненную энергию и превращающей мир вместе со всеми его обитателями в товары, не мог не нарушить психологического равновесия, и в этом разладе уже нельзя понять, кем прочерчены – человеком или зверем – бесплодные дороги Судьбы.

Неразличение жизни и выживания вызвано пребыванием в ложной реальности, заданной системой эксплуатации человека человеком, на которой строится наша рыночная цивилизация. И станет ли кто-то настойчиво утверждать, что потребность в хлебе насущном оправдывает необходимость работы, если меньшинство уже давно обогатилось за счёт трудящегося большинства, вынужденного покупать блага, которые оно само и производит?

Возложить на алтарь работы свои желания – значит пожертвовать бытием ради владения, радостью ради приобретения.

Владелец не наслаждается своими благами, а лишь трудится ради их преумножения. Посредством махинации занятие творчеством было подменено жалкой механической деятельностью, которую регулирует диктатура денег, отравляющая каждый поступок живого человека. Опустошительный эффект этой подмены ощутим даже в самой интимной сфере, когда утончённые и совершенные выражения нежности уступают место бесчувственному удовлетворению, закрытому для любви.


Сапатистская автономная зона в общине Альтамирано. Август 2018.

Фото Карлоса Огаза


Выживание – это сознательно созданное и обустроенное неблагополучие. И если метафизике угодно видеть в нём онтологическую ущербность или природную неполноценность, то это всего лишь циничные высказывания, и в наши дни поддерживающие вечную ложь, которой окутано всё наше существование.

До какой степени озлобленности и отчаяния нас доведёт привычка терпеть невыносимое? Неужели жизнь – это то существование, что мы влачим от колыбели до гроба в роли хищников или навьюченных ослов?

Получить диплом, место работы, повышение, банковскую карту, обладать властью и авторитетом, положением и должностью – всё это не значит быть. Быть – значит ощутить желание жизни, чтобы научиться жить в соответствии со своими желаниями.

В какое унижение и добровольное рабство мы готовы впасть, выживая и ползая на коленях в потёмках мира, смерть и несчастье в котором окрашены в гораздо более чарующие тона, чем счастье и жизнь? Своим вопросом я вовсе не хочу утяжелить бремя смирения лишним грузом вины. Этот вопрос – плод моего гнева, моего нетерпеливого желания увидеть, как наши зрение и слух очистятся от всего засоряющего их: от вездесущего гнёта денег, прибыли, власти, меркантилизма, презренной рукой заглушающего крик угнетённой жизни.

В лабиринте, через который тянутся надежды и неудачи существования, нет места радости. Закоулки, в которых пытаются вырваться на свободу глубокая грусть, угрюмая скука и отчаяние – всего лишь тупики:

наркотики, трудоголизм, попытки избавиться от подавленных желаний, вызванное фрустрацией насилие – всё попадает в покупательские тележки, расставленные повсюду ради выгоды. И как не очароваться смертью, если жизнь под замком и запретом? Смерть – такой же источник прибыли. Смерть природы, народов, животных, океанов, лесов. Полчища транснациональных компаний, политических мафиози и смиренно голосующих за них избирателей образуют партию Старухи с косой, безраздельно властвующую над нашим временем.

Капитализм приведёт к истощению земли и жизни человека

Перейти на страницу:

Похожие книги

Нейрогастрономия. Почему мозг создает вкус еды и как этим управлять
Нейрогастрономия. Почему мозг создает вкус еды и как этим управлять

Про еду нам важно знать все: какого она цвета, какова она на запах и вкус, приятны ли ее текстура и температура. Ведь на основе этих знаний мы принимаем решение о том, стоит или не стоит это есть, удовлетворит ли данное блюдо наши физиологические потребности. На восприятие вкуса влияют практически все ощущения, которые мы испытываем, прошлый опыт и с кем мы ели то или иное блюдо.Нейрогастрономия (наука о вкусовых ощущениях) не пытается «насильно» заменить еду на более полезную, она направлена на то, как человек воспринимает ее вкус. Профессор Гордон Шеперд считает, что мы можем не только привыкнуть к более здоровой пище, но и не ощущать себя при этом так, будто постоянно чем-то жертвуем. Чтобы этого добиться, придется ввести в заблуждение мозг и заставить его думать, например, что вареное вкуснее жареного. А как это сделать – расскажет автор книги.Внимание! Информация, содержащаяся в книге, не может служить заменой консультации врача. Перед совершением любых рекомендуемых действий необходимо проконсультироваться со специалистом.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Гордон Шеперд

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Медицина и здоровье / Дом и досуг
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Масштаб. Универсальные законы роста, инноваций, устойчивости и темпов жизни организмов, городов, экономических систем и компаний
Масштаб. Универсальные законы роста, инноваций, устойчивости и темпов жизни организмов, городов, экономических систем и компаний

Жизненными циклами всего на свете – от растений и животных до городов, в которых мы живем, – управляют универсальные скрытые законы. Об этих законах – законах масштабирования – рассказывает один из самых авторитетных ученых нашего времени, чьи исследования совершили переворот в науке. «Эта книга – об объединенной и объединяющей системе концепций, которая позволила бы подступиться к некоторым из крупнейших задач и вопросов, над которыми мы бьемся сегодня, от стремительной урбанизации, роста населения и глобальной устойчивости до понимания природы рака, обмена веществ и причин старения и смерти. О замечательном сходстве между принципами действия городов, компаний и наших собственных тел и о том, почему все они представляют собой вариации одной общей темы, а их организация, структура и динамика с поразительной систематичностью проявляют сходные черты. Общим для всех них является то, что все они, будь то молекулы, клетки или люди, – чрезвычайно сложные системы, состоящие из огромного числа индивидуальных компонентов, взаимосвязанных, взаимодействующих и развивающихся с использованием сетевых структур, существующих на нескольких разных пространственных и временных масштабах…» Джеффри Уэст

Джеффри Уэст

Деловая литература / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Финансы и бизнес