Впечатления

— Хочется посмотреть на цыплят, на их реакцию.

— Не надо смотреть и останавливаться, а то они будут вокруг тебя.

— Они и так вокруг меня.

— Александра говорила, что они тебя любят, как входишь, все за тобой несутся.

— Ну, почему, за ней тоже ходят.

Время шло, слабых и умирающих прибавлялось, и мы вынимали их из загончиков и переносили в последние два перед выходом из птичника.

— Первые три дня, — сказала Аня, — падёж считается браком инкубатора. То есть, сколько подохнет, спрос не с нас, а вина инкубатора. С четвёртого по седьмой день (жизни цыплят) убыток делится пятьдесят на пятьдесят между «двором» и инкубатором. С восьмого дня весь падёж списывают со «двора», точнее с нас птицеводов.

— И что за это штрафы?

— Нет, но выговаривают, на нервы капают. А, если партия здоровая и падёж маленький, то могут выписать премию.

И я вспомнила, что говорила Александра в минуту словоохотливости, мол, чтобы кто не так сделал, чья бы ни случилась ошибка: слесаря ли, ветврачей, электрика или ещё кого, спрашивают «с нас», то есть с птицеводов.

Ближе к ночи Аня побросала в ведро мёртвых, их надо выставлять наутро в коридорчик (не отапливаемый), откуда их заберут и, конечно, количество надо записать. Но Аня в ведро положила ещё и живых. Когда она выходила за пределы «двора» покурить, то живых я вытащила и положила обратно в загончик. Но перед тем, как укладываться на ночной отдых Аня опять достала «доходяг» и переложила в то же ведро.

Остальные цыплята наелись, устали и отдыхали. Кричали в основном те, которые через несколько часов умрут, в том числе и из ведра.

— Аня, им же больно, они лежат, придавливая друг друга!

— Они всё равно сдохнут. Я их вынесу, а то остальным не дают спать.

Аня принесла ведро с цыплятами в «холл». Оттуда доносились истошные крики.

— Давай, отделим и оставим в птичнике живых, — предложила я.

Аня, поняла, что птичьи крики не дадут спать, со словами «так они быстрее околеют и не будут долго мучатся» вынесла ведро в коридорчик, где была минусовая температура. Цыплята так кричали от боли и холода, что было слышно через металлическую дверь.

В журнале, в графе «падёж» Аня записала цифру сто двадцать.

Я там всего лишь стажёр и не могла сделать по-своему. Даже если бы я ведро принесла обратно в птичник, то Аня его бы снова вынесла в коридор.

Эта смена стала для меня последней. Когда через двое суток я пришла на работу, то в первую очередь написала заявление об уходе и отдала спецодежду, которую мне выдали.

Заплатили намного меньше, чем постоянным птицеводам за те же смены, и по сути окупила лишь затраты за платную медицинскую комиссию при поступлении на птицефабрику, которую обязали пройти и уверяли, что всё оплатят. Но оказалось, что оплачивают только по истечении проработанных трёх месяцев и то на пятьдесят процентов.

В продовольственных магазинах часто попадаются упаковки вышеописанной птицефабрики с мясом индейки, но я не покупаю.

Февраля 2017 г.

Пофигизм или …

Зимняя красота уже в прошлом, хотя ещё конец января, но резкая оттепель серая и сырая погрузила округу, будто под свинцово-пепельный мглистый колпак и для солнечных лучей непроницаемый. Блистательные на морозе снежные сугробы заплакали. Их слёзы на ещё холодной земле покрывались коркой льда. Но талая вода прибывала, скапливаясь в низинках огромными лужами.

По улицам шли угрюмые люди, шлёпая по беловато-сероватой водянисто-снежной кашице, тёмной воде, скользя с унылыми лицами по бугристому льду. Ненастная погода не способствовала улучшению настроения, напротив.

То ли из-за погоды, то ли из-за самочувствия Елизавета Петровна ощутила нелады со зрением. Вроде бы всё видит в очках и в то же время что-то не то и не так. Словно что-то мешает, но что и где не поймёт. И как-то резко случилось, второй день такие ощущения. Нерадостно подумала, что надо идти опять заказывать очки. И сетовать бесполезно, окулист скажет, что это возрастное. Хотя ведь не семьдесят же лет, всего-то пятьдесят восьмой. «Конечно, — в который раз говорила себе Елизавета Петровна, — это всё от компьютера, вернее от экрана монитора. Как стала работать с компьютером так пошло ухудшаться». А ведь в молодости знакомые даже удивлялись, как она хорошо видит дальше других и вблизи самый мелкий текст. И всё ушло, причём стремительно. Практически каждый год приходиться заказывать новые очки, вот и прошлым летом, всего полгода назад также проверяла зрение и приобрела опять очки. И снова придётся обращаться.

Вероника Семёновна, ухоженная дама средних лет в белом халате с недовольной миной пролистывала глянцевый журнал в маленьком кабинетике одной из городских «оптик». Пациентов, то бишь, клиентов маловато, следовательно, владелец «Оптики» может её ставку сократить, мол, из-за неоправданных затрат. Вероника Семёновна насторожилась, прислушалась, кажется и она понадобилась.