Вперед и с песней

Признаться, я подумала, что надо было бы мне все же позвонить утром старику или хотя бы на худой конец дать номер моего домашнего телефона, чтобы тот так не терзался от неизвестности. Но, как говорит один мой знакомый, «умная мысля приходит опосля». И потом, я ведь на самом деле все это время не бездельничала!

Но все же, если бы у Адама Егоровича сдали нервишки и он проглотил свою «ампулку», наверное, мне бы сейчас сильно было не по себе.

— Куда мы едем, Танечка? — спросил Адам Егорович оживленно, неловко плюхаясь на заднее сиденье. — Неужели мы все увидим сейчас Валечку?

— Предположительно, — ответила я сдержанно. — Кстати, эта очаровательная девушка была последней, кто его видел, и теперь тоже будет нам помогать.

— Спасибо, большое спасибо… И как он себя чувствовал, когда вы его видели?

Адам Егорович уставился на Лилю, молитвенно сложив на груди руки, словно перед ним была не юная аферистка, а Святая дева, так что девушка от его взгляда покраснела и отвернулась.

— Он себя чувствовал нормально, — проговорила она тихо. — Скорее всего.

— Да, а вот я что-то совсем ненормально, — вздохнул Адам Егорович. — Сильно ненормально. С утра до вечера читаю газеты и слушаю местное радио, даже нашел, как подключиться по системе Интернет к одному тарасовскому информационному агентству.

— Зачем?

— Ну как же! Ведь в любой момент откуда-нибудь может всплыть информация об эпидемии, которая может быть подана как массовое отравление или еще что-нибудь в этом роде. Но я-то сразу пойму, в чем дело. Особенно опасно, когда микробы лептоспирозной желтухи попадают в воду, допустим, в какой-нибудь пруд или бассейн для купания. А в условиях теплого лета сохранение вирулентности лептоспиры в воде возможно даже в течение месяца, причем они неуклонно будут размножаться и служить опаснейшим очагом заражения…

Крутя баранку руля, я нарочно помалкивала и давала возможность Адаму Егоровичу поговорить в его любимом «сугубо научном аспекте», чтобы Лиля как следует поняла, что дело, в котором она стала невольной соучастницей, — вовсе не такие уж шуточки.

— Насколько я помню, в ваших, как вы их называете, «пробирочках» были также микробы чумы и сибирской язвы, — подлила я на ходу масла в огонь. — По-моему, язва людям не грозит, ею болеют только животные…

— Если бы так! — патетически воскликнул Адам Егорович. — Тогда моя душа хотя бы уже на тридцать процентов была бы спокойнее. А то я вот смотрю сейчас на эту очаровательную девушку… Как вас, кстати, зовут?

— Лиля, — буркнула девушка, с тоской глядя в окно.

— Ну да, тем более… Так я смотрю сейчас на красивое женское лицо и, помимо своей воли, представляю, как бы оно выглядело, если бы Лилечка, не дай бог, заболела кожной формой сибирской язвы, которая, кстати говоря, до сих пор дает высочайший процент смертности… Между прочим, к нашему разговору, японцы в Маньчжурии инфицировали одежду военнопленных, которых затем выпускали на свободу, именно сибирской язвой. Правда, они отдавали предпочтение другой, быстро текущей легочной форме сибирской язвы, которая дает почти стопроцентную смертность… Впрочем, существует еще также и ее кишечная разновидность, которая сопровождается мучительными болями в брюшине — правда, при этой форме смерть инфицированного наступает не сразу, а примерно на четвертый-шестой день болезни…

— Хватит об этом, — не выдержала Лиля. — Я больше не могу! Нельзя ли сменить тему?

— А у нас теперь одна, общая тема, — сказала я спокойно. — Ты ведь знала, когда участвовала в похищении пробирок, с какой разрушительной силой имеешь дело.

— Да нет, я толком и не знала…

— Тогда тем более полезно узнать.

— Как? Погодите, не так быстро! Неужели ты хочешь сказать, что эта милая, красивая девушка участвовала в похищении опытных образцов? Милая девушка, дорогая, я вас умоляю, скажите мне, где они?

— Откуда я знаю? Пробирки куда-то исчезли, — со всхлипом проговорила Лиля.

— Дорогая Лиля, вы действительно хорошенькая, как цветочек, но я вас умоляю всем, что только возможно, — отдайте мне пробирки, отдайте, а не то я не знаю что с вами сделаю… Честное слово, я за себя не ручаюсь, вы должны мне пообещать вернуть образчики, — и с этими словами Адам Егорович схватил Лилю в охапку и начал трясти, причем вовсе не собирался отпускать.

— Ой-ой-ой, что вы делаете? — заверещала девушка громко, наверняка жалея о том, что села на заднее сиденье и оказалась в соседстве с Адамом Егоровичем. — Отцепите от меня этого сумасшедшего, его лечить надо. Я папе скажу! Да отцепитесь же вы, в конце концов…

— Отдайте, отдайте мне мои контейнеры, — причитал за моей спиной Адам Егорович, у которого за прошедшую бессонную ночь в лице и правда появилось что-то безумное. — Скажите, ну зачем они вам? Только я один знаю — там есть совершенно новые, экспериментальные формы. Я полгода работал, чтобы добиться такого результата.

— Адам Егорович, прекратите балаган, а то я сдам вас в милицию, — пришлось мне припугнуть не на шутку разбуянившегося клиента.