Вперед, Команданте (СИ)

Нам помогли наши недруги, сами того не желая. Куба, и другие страны Центральной и Латинской Америки, находились в зоне сильного влияния Католической Церкви. В рядах которой зрел раскол – скрытый, пока еще был жив Папа Пий Двенадцатый. Кардинал Спеллман, прикрываясь личиной «давнего друга Его Святейшества» и «искреннего патриота Ватикана», упорно проводил политику «чем больше католики, тем меньше коммунисты» – пока не осмеливаясь открыто выступать против СССР, но всячески расширяя влияние Церкви на удаленных от советского блока территориях (к которым относилась Латинская Америка). Что не вызывало возражений и у Папы – узнавшего об отрицательных явлениях в РКЦ, распространенных к концу века («идол Будды в алтаре католического собора», «мечеть Парижской Богоматери»). И все это – открывало возможности для советской стороны – после строительства социализма в Народной Италии, мы имели достаточно людей, считавших себя католиками, но в большей степени коммунистами; даже часть итальянских священников утверждала, что «коммунизм солидарен с Церковью в плане построения Царства Божьего – на земле». Кроме того, СССР имел очень полезный кадровый ресурс – испанцы, вывезенные со своей родины в 1936–1939, еще в детском возрасте; иные из них, достигнув совершеннолетия, успели принять участие в Отечественной войне, в рядах Советской Армии и партизанских отрядов. Они, испаноязычные по культуре, и могущие в Латинской Америке сойти за «своих», в своем большинстве искренне считали себя коммунистами, а СССР – своим вторым Отечеством. Наиболее способные к нелегальной работе, пройдя обучение, забрасывались на Кубу, в Гватемалу, в Никарагуа, другие страны того региона. При том, что иногда мы применяли и «чужие» каналы – так, оружие для группы Кастро перед штурмом казарм Монкада было доставлено на Кубу по линии «спеллмановцев» – и исполнители были уверены, что работают не на коммунистов, а на Великий Всемирный Ватикан. Когда-нибудь обо всем этом можно будет рассказать подробно – хотя вряд ли о том снимут фильмы, слишком мало было в этой незаметной деятельности, приключений в стиле боевиков, а лишь интриги, подковерные маневры и распространение слухов, в духе Макиавелли. Когда важно было «перевести стрелки» на Церковь, но (во многих случаях) не указывать на то официально – а лишь давать след, по которому аналитики ЦРУ сами сделают выводы (за которые советская сторона ответственности не несет). Даже Лаура (моя жена и товарищ) в Риме считала, что ее муж занят лишь светскими заботами. Как раз в пятьдесят третьем родилась наша дочь Надя. Мы жили на два дома – в Риме и в Москве. Больше, конечно, в Риме – надо было держать руку на пульсе событий. Лаура шутила, что дочка вырастет полиглотом – в равной степени говоря по-русски, по-итальянски, по-испански (на языках, которые слышала с раннего детства).

Товарищи Кастро никогда не узнают, что Гватемала была «генеральной репетицией», персонально для них – как у нас, 1905 год перед Октябрем. Вопрос о перспективе нашей победы там, в Москве рассматривался, и ответ был отрицательный. Поскольку в Гватемале отсутствовала по-настоящему массовая и авторитетная в народе компартия – коммунисты (Гватемальская Партия Труда) имели весьма ограниченное влияние среди столичной интеллегенции и студенчества, также очень малочисленных в той стране. Президент Арбенс (и те патриотические силы, что его поддерживали) были «страшно далеки от народа» и больше того, откровенно боялись на него опереться, не доверяли народным массам, опасаясь «разгула анархической стихии». Ну а народ был в подавляющем большинстве аполитичен, не имея никаких традиций вооруженной борьбы против империализма, под руководством Коммунистической Партии (что было, например, у народа Вьетнама). Лишь в годы президенства Арбенса были сделаны первые робкие шаги в этом направлении – в виде создания «трудовых кооперативов» и отрядов народной милиции (второе, в подавляющем большинстве случаев – лишь в планах и на бумаге, однако же влияние на сознательность народных масс оказало). К лету 1954 года, кооперативным и профсоюзным движением было охвачено менее десяти процентов гватемальских крестьян. Народ Гватемалы пробуждался – и скоро это проявится в долгой и упорной партизанской войне – но это будет после, когда оккупанты-гринго уничтожат все результаты арбенсовских реформ, и попробуют загнать в прежнее рабство тех, кто побывал хозяином своей земли, хотя бы короткое время. И зверства американской военщины, пытавшейся подавить народное возмущение, будут вызывать лишь ненависть вместо страха – но все это будет после.